Ирина Малкина-Пых - Психология поведения жертвы

Эллис (Ellis, 1983) предполагает, что в реакции на изнасилование можно выявить 3 фазы: краткосрочную, промежуточную и долговременную. Краткосрочная реакция характеризуется набором травматических симптомов, таких как соматические жалобы, расстройство сна, ночные кошмары, страх, подозрительность, тревожность, общая депрессия и социальная дезадаптация. Другие авторы (Rosenhan, Seligman, 1989) подчеркивают, что на кризис, следующий за изнасилованием, воздействует стиль эмоционального реагирования женщины. Некоторые выражают свои чувства, проявляют страх, тревожность, они часто плачут и находятся в состоянии напряжения. Другие стараются управлять своим поведением, маскируют свои чувства и пытаются выглядеть спокойными.

Симптоматика остается относительно устойчивой в течение 2–3 месяцев. В промежуточной фазе, от 3 месяцев до 1 года после нападения, диффузная тревожность обычно приобретает специфические для изнасилования черты. Затем женщины испытывают состояние депрессии, социальной и сексуальной дисфункции. В период продолжительной реакции, более 1 года после нападения, к текущему состоянию добавляется гнев, гиперактивность относительно опасности и снижение способности наслаждаться жизнью (Ellis, 1983). Согласно одному исследованию (Renner et al., 1988), всего лишь 10 % жертв насилия не проявляют никаких нарушений поведения после нападения. Поведение 55 % жертв изменяется умеренно, а жизнь 35 % жертв сопровождается серьезной дезадаптацией. Спустя несколько месяцев после нападения 45 % женщин каким-то образом способны адаптироваться к жизни; 55 % жертв испытывают длительные последствия травмы.

Из всего сказанного выше можно сделать вывод, что более половины жертв в какой-то мере страдают ТСИ после изнасилования. Выход из депрессии и социальная корректировка обычно занимают несколько месяцев после травмы. С другой стороны, страх, тревожность, переживание травмы, расстройства сна, ночные кошмары, избегание стимулов, напоминающих о нападении, – это симптомы, которые часто остаются у жертвы изнасилования на многие годы, если не навсегда. Жертвы нападения также испытывают трудности в межличностных отношениях со значимыми фигурами и органами власти, их удовлетворенность работой ниже, чем у большинства, у них также меньше надежд на будущее. Кроме того, их самооценка (самоуважение) ниже, чем у других женщин даже по прошествии 2 лет после ситуации нападения (Murphy et al., 1988).

ТСИ не обязательно развивается сразу же после нападения. Если жертва обращается за профессиональной помощью немедленно после изнасилования, то вероятность того, что она будет испытывать симптоматику ПТСР, снижается (Rosenhan et al., 1989). На вероятность развития ТСИ и степени его тяжести влияют личностные характеристики жертвы. Очевидно, что женщины с более широким репертуаром механизмов совладания и с высокой эмоциональной и психологической стабильностью реже страдают от симптомов ПТСР, чем женщины, у которых данные характеристики отсутствуют.

Несмотря на то что ситуация, в которой произошло изнасилование, степень насилия, неожиданности и унижения различаются, чувства вины и стыда присутствуют практически всегда. Обвинение изнасилованной, перекладывание ответственности на нее усиливает чувство вины, препятствует выходу из кризиса. Изнасилованные часто думают, что им следовало активнее обороняться (или, напротив, быть незаметнее), и тогда ничего бы не случилось. Близкие ни в коем случае не должны соглашаться с тем, что можно и должно было достойнее противостоять нападению, так как поведение в критической ситуации предсказать невозможно. Еще больше усиливают чувство вины пострадавшей окружающие, которые видят прежде всего половую сторону изнасилования. Хотя для жертвы изнасилование – это прежде всего агрессия, многие считают изнасилование сексуальным опытом.

Постоянно возникает вопрос о бессознательных влечениях, якобы порождающих провокативное поведение жертвы. Женщины действительно часто фантазируют об изнасиловании, но это не значит, что каждая женщина мечтает быть изнасилованной. Эти фантазии не отражают реальности изнасилования. В реальной ситуации женщина вынуждена подчиниться, так как перед угрозой смерти или избиения ей ничего иного не остается. Жертве изнасилования можно даже помочь словами о том, что подчинение, возможно, спасло ей жизнь.

Изнасилование имеет социальный характер. Жертва сталкивается не только с изнасилованием, но также и с реакцией окружающих. Реннер предлагает рассматривать ситуацию женщины, подвергшейся изнасилованию, как ситуацию безвыходную. Если женщина решает сопротивляться в момент нападения, то более вероятно, что она получит социальную поддержку от семьи и друзей; также более вероятно, что органы правопорядка и медицинский персонал ей поверят. С другой стороны, она вынуждена оплатить стоимость этой поддержки. Во-первых, при сопротивлении повышается вероятность повреждений. Таким образом, ей потребуется медицинская помощь, будут привлечены правоохранительные органы и она будет вынуждена давать показания, объясняя многим людям происшедшее, то есть переживая заново ситуацию травмы. Это может привести к усилению критического состояния. Однако если жертва не желает рисковать, то получение помощи от различных организаций и понимание ее ситуации окружающими менее вероятны. Она будет обвинять себя за неоказание сопротивления и почувствует такое же обвинение окружающих, и в результате будет испытывать намного больше вины и трудностей, мешающих разрешению проблемы (Renner et al., 1988).

Как выяснилось в ряде исследований, основы виктимологической ситуации закладываются в процессе формирования личности женщины. Жертвами они становятся не всегда случайно, это может быть подготовлено уже сформированными личностными особенностями, условиями воспитания, дефектами детско-родительских отношений, опытом прожитой жизни. В основе виктимности всегда лежит страх, делающий жертву неспособной оказать сопротивление насильнику. Виктимность личности усиливается незащищенностью ее со стороны государства и общества. Причины многих изнасилований кроются в родительских «сценариях» жизни, когда на глазах детей совершались половые акты, проявлялись грубость и цинизм по отношению к женщине, существовала безнадзорность детей в период их полового созревания (Кочкаева, 2001).