Андрей Курпатов - 11 самых актуальных вопросов. Страхи большого города

То, что они «угадывают» о позвонивших, редко совпадает с действительностью, но это уже зона ответственности просителей, а не колдунов. Говорит страдальцу телевизионный маг: «У вас умер близкий человек» – и тут уже твое дело оперативно вспомнить, о ком речь, и поддержать волшебника. Задача, как ни печально, несложная: разве есть люди, которые не теряли родных? «Вы иногда плохо себя чувствуете». А кто всегда бывает здоров? Ну и так далее.

– Знаешь, сколько людей боятся таких неприятностей, как сглаз и порча?! Причем о порче задумываются, если дела идут из рук вон плохо, а про сглаз – если все хорошо было и вдруг – что-то не так. Сглазили, значит.

– Мне на днях прораб, работающий на соседнем участке, рассказал драматическую историю – мол, позавидовали его сыну, и тот покрылся красными пятнами. Пришлось везти к знахарке – та поколдовала, и все прошло. Я сказал ему две вещи: во-первых, крапивница действительно в течение трех-пяти дней, как правило, проходит, а во-вторых, если бы это была правда и зависть так разъедала человека, то от доктора Курпатова уже давно бы одна только маленькая язвочка осталась. Просто это, наверное, лестно думать, что тебе все завидуют. Ведь этот мужчина рассказывал о своем сыне с гордостью: мальчик выиграл конкурс, собирался ехать на учебу за границу. Впрочем, зависть – это какая-то эфемерная вещь, мне кажется. Я никогда не сталкивался с завистью ко мне напрямую.

– Да ладно!

– Нет, я знаю, что теоретически такие люди существуют – по крайней мере, вопросы о них мне журналисты задают регулярно. Но в целом – это для меня какие-то неведомые звери. Все же знают, что завидовать некрасиво, вот никто и не показывает своих чувств, по крайней мере, в присутствии объекта зависти. Впрочем, если я и узнаю, что кто-то из моих знакомых мне завидует, то у меня вряд ли возникнет желание с ним общаться дальше. Зависть – это ведь от недостатка умственных способностей, а коли так, то о каком общении может идти речь?..

Соображения доктора Курпатова

Страх перед будущим – страшная штука. Мы совершенно не переносим неопределенности. Но жизнь – она же именно такая: сплошная неопределенность. Мы можем тешить себя любыми иллюзиями на этот счет, но будущее – это даже не тайна, покрытая мраком, это полное отсутствие чего бы то ни было, его еще нет, вообще нет. Поскольку же в состоянии полной неопределенности жить невыносимо, человек занимается постоянным самообманом – сам себе придумывает свое будущее и сам же потом в него верит.

Однако, чтобы придумать будущее, нужно на что-то опираться, откуда-то черпать материал для этой фантазии. Как правило, в деле конструирования картинки своего будущего мы опираемся на свой прежний опыт. Если, например, в отношениях с каким-то человеком мы достигли успеха и взаимопонимания, то рассчитываем, что такими же эти отношения будут и дальше. Если в отношениях с кем-то другим у нас были ссоры и недопонимание, то мы ожидаем, что нечто подобное будет происходить и в будущем. Нам это кажется очень логичным…

Но как быть в тех случаях, когда у нас нет прошлого опыта, связанного с тем или иным событием? Или он есть, но противоречивый – и то было, и другое было, а как сейчас будет – непонятно. Тут психика начинает не справляться с нагрузками, нервы не выдерживают, и мы хватаемся за любую соломинку – авось звезды не врут и карты правду говорят. Причем, одна часть сознания подсказывает нам ошибочность подобной веры в сверхъестественное, а другая его часть, напротив, верит во всю эту околесицу как на духу. И чем сложнее ситуация, чем больше неопределенность, тем доверчивее мы становимся.

При этом, наше сознание отличается избирательностью. В десятках, в сотнях научных экспериментов показано и доказано: мы всегда с готовностью принимаем факты, которые подтверждают нашу теорию, и с тем же рвением не замечаем, игнорируем, «вытесняем» из своей памяти факты, которые противоречат принятой нами на вооружение теории. Поэтому нет ничего странного в том, что иногда какие-то прогнозы кажутся нам необычайно достоверными, а некие паранормальные явления – вполне и даже очень реальными. Это особенности нашей психики, на которых обустроилась целая индустрия.

И еще один важный момент – это эффект «вакуума веры». Нельзя забывать, что совсем недавно вся наша страна пережила системный кризис, мы переехали из СССР в Россию, мы все верили, хотя и с разной степенью успешности, в Ленина и коммунизм – и вдруг остались совершенно без каких-либо авторитетов. А это серьезное испытание для психики: люди, привыкшие иметь объект веры, нуждаются в объекте веры, и в постперестроечной России таким объектом стали паранормальные явления, адептами которых являлись и являются разного рода маги, колдуны, целители и экстрасенсы.

Когда я начинал свою врачебную практику, «порчи» и «сглазы» носили буквально эпидемический характер. Одна из моих научных работ посвящалась именно этому феномену и носила название «Псевдобредовые расстройства». Люди, не привыкшие объяснять свои психологические состояния психологическими же терминами, искренне верили в то, что стали жертвами того или иного «экстрасенсорного воздействия». Впрочем, куда подробнее мы говорили об этом с Татьяной Девятовой в двух наших книгах – «Мифы большого города» и «Психология большого города».