Эдмонд Эйдемиллер - Психология и психотерапия семьи

Чеккин.Наиболее важная информация, возможно, была та, что Гарри не мог вернуться в школу. Возможно, он расстроил семью тем, что решил не идти учиться в колледж. Мы знаем, что отец – рабочий. Следует подчеркнуть, что Джон в больнице продолжал заниматься по школьной программе. Может быть, Джон чувствовал на себе груз некоего идеала семьи – один из мальчиков должен получить образование. И он отреагировал тем, что сказал, что собирается спасать мир. На самом деле он решил не возвращаться в школу.

Мать.Вы спрашивали нас, заметили ли мы что-нибудь, что было раньше, и теперь мы вспомнили, что в последний год его характер изменился. Когда мы спрашивали его о чем-либо, то он буквально выходил из себя. И знаете, он был все время очень взвинчен. В это лето, когда мы его просили что-нибудь сделать, он мог ответить: «Да» либо: «Что вы ждете? У меня есть другие дела».

Отец.Правда, потом он возвращался и делал.

Мать.Он стал очень сотрудничающим.

Чеккин.Это было в течение лета?

Мать.Да.

Отец.Когда ты пошла к доктору и сообщила: «Что-то случилось с моим сыном, он себя странно ведет», что он спрашивал?

Мать.Мы думали, что это переходный возраст.

Отец.Да, но затем, когда он вернулся из больницы и начал заниматься в высшей школе, он перестал принимать лекарства, а мы стали давать ему витамины. Но он и от них отказался. Затем показалось, что все вернулось опять: он начал все время спать, приходит из школы и спит до ужина, ужинает и опять возвращается в постель.

Чеккин.Кто был сотрудничающим до того, как он стал сотрудничающим?

Хоффман.Что вы пытались сейчас делать?

Чеккин.Мы часто следуем за словами или фразами, которые использует семья. Поэтому я спросил, кто еще был сотрудничающим? Например, отец сказал, что Джон был беспокойным. Мы спросили, что означает быть беспокойным? Мы никогда не принимаем просто описание, если оно не имеет определенной ценности. Мы будем спрашивать, кто заметил это, кто более других обеспокоен этим? Они сказали, что он – проблема. «В каком смысле это проблема для вас?», – таким путем мы пытаемся привести информацию о его слабости к какому-то выводу.

Пенн.Как если бы вы пытались определить, какие коалиции существуют вокруг этой темы?

Чеккин.Нас не столько интересует вопрос о коалициях, сколько о сообщениях (посланиях). Что сообщает его болезнь? Кто перехватывает сообщение? Как они реагируют на него? Почему они используют термин «беспокойный»? Что они этим обозначают? Что они имеют в виду под понятием «сотрудничающий»? Все эти заявления похожи на ножи.

Хоффман.Они сказали, что все свидетельствовало о нем как о «больном».

Чеккин.Да, «сотрудничающий» – это больной, «беспокойный» – это больной. Мальчик подвергался нападению людей, которые пытались повесить на него этикетки. Вы достигаете точки, где даже «хороший ребенок» становится этикеткой; вы больше уже не человек, вы просто этикетка.

Пенн.Примиряясь с этими этикетками, сам он исчез.

Босколо.Поэтому психотерапевт спросил: «Кто еще являлся „сотрудничающим“?»

Хоффман.Взял этикетку и распространил ее на всех вокруг.

Босколо.Да, поэтому вы спрашиваете остальных детей и таким образом размещаете всех на одном уровне.

Пенн.Вы также выводите пациента из той позиции, где он отличается от всех остальных.

Роль «козла отпущения» в семье (продолжение сессии)

Палаццоли.Какое объяснение вы дали такому поведению Джона?

Отец.Мы не знали. Мы отправили его к доктору. Мы говорили с ним и видели, что у него проблемы, с которыми мы не можем справиться, поэтому мы вызвали «скорую помощь», и доктор увез его.

Палаццоли.Но обычно в семье люди пытаются найти какое-нибудь объяснение странному поведению.

Отец.Первое, что мы предположили, – это наркотики. (В результате возникла дискуссия о том, было ли связано поведение Джона с употреблением ЛСД прошлым летом.)

Чеккин.Так ты понял, что была связь между ЛСД и тем, что с тобой случилось?

Джон. Нет.

Чеккин.Не было связи? Тогда как ты объясняешь то, что с тобой произошло?

Джон.Я не знаю.

Завершающая фаза сеанса психотерапии. «Супруги» демонстрируют согласие, а «сын» обретает автономность. В семейных ролях – врачи-психотерапевты

Чеккин.Ты сказал сестре: «У меня есть что сказать, но я не могу этого сказать», – значит, у тебя что-то было на уме.

Джон.Я не знаю, но…

Чеккин.Ты забыл или ты не можешь сказать?

Джон.Я не знаю.

Чеккин.Даже сейчас ты не знаешь. С кем ты говоришь в семье, когда у тебя возникают какие-нибудь проблемы?

Джон.Скем угодно.

Чеккин.Ни с кем специально?

Джон (плачет): Нет, с кем угодно – с Барбарой, Гарри, Донной.

Обсуждение

Хоффман.Как вы думаете, с чем связан плач?

Чеккин.Я думаю, это случилось тогда, когда я спросил, можешь ли ты поговорить с кем-либо из своей семьи? Он совершенно изолирован, потому что никто не может понять, что он хочет сказать. Когда я спросил, с кем он может поговорить, он сказал: «С кем угодно». Затем он взглянул на сестер, которые говорят с ним, но не могут понять его, и он начал плакать. Я спросил его: «Ты можешь сейчас объяснить?», и он сказал: «Нет». Он пытался объяснить целый месяц, как он сможет сделать это сейчас? Итак, он начал плакать, когда все остальные смеялись.

Босколо.Есть вещь, которую я нахожу удивительной в семьях, подобных этой. Каждый член семьи должен разделять все дурное с другими. Мы знаем историю о Боге и рае. Мы были на небесах с Богом, когда он выслал нас вон за наш первородный грех. Все члены семьи должны брать на себя часть дурного. Но в некоторых семьях дурное концентрируется на одном члене. Так часто начинается «карьера» больного или дурного. Когда один член семьи принимает на себя отрицательную роль в системе, все остальные становятся здоровее, они объединяются, – все они как ангелы. Когда семья достигает этой стадии, возникает хронификация, и уже очень трудно вернуться назад.

Работа «отражающей» команды. Супервизоры вернулись из комнаты, в которой наблюдали за семейной психотерапией через односторонне-прозрачное зеркало, и дают обратную связь членам семьи. Семейную ситуацию проигрывают врачи-психотерапевты