Александр Казакевич - Как легко обрести любовь: 4 эффективных шага

«Как-то раз я прогуливался по улице, и вдруг ко мне подошел одиннадцати– или двенадцатилетний мальчик. Он представился и сказал, что продает билеты на ежегодное представление бойскаутов, которое состоится вечером в ближайшую субботу. Мальчик спросил, не хочу ли я купить несколько билетов по пять долларов за штуку. Поскольку представление бойскаутов было не тем мероприятием, которое мне хотелось бы посетить в субботний вечер, я отказался. «Хорошо, – сказал мальчик, – если вы не хотите купить билеты, то как насчет больших плиток шоколада? Они всего лишь по доллару за штуку». Я купил пару и немедленно осознал, что случилось нечто заслуживающее внимания, потому что: а) я не люблю шоколад; б) я люблю доллары; в) я остался с двумя ненужными мне шоколадными плитками; г) мальчик ушел с моими двумя долларами».

Чалдини поспешил к себе в офис, где тут же пригласил на совещание всех сотрудников. Тщательно обсудив ситуацию, психолог пришел к выводу: «Правило взаимного обмена вынудило меня уступить мальчику, требовавшему купить шоколад. Согласно этому правилу человек, который действует по отношению к нам определенным образом, получает право на подобное действие в ответ. Одно из следствий правила взаимного обмена заключается в обязанности оплачивать услуги, которые нам оказаны. Однако другим следствием данного правила является обязанность идти на уступку по отношению к тому, кто уступил нам. В ходе обсуждения мы с коллегами поняли, что именно такова была позиция, в которую меня поставил мальчик. Его требование купить несколько плиток шоколада по одному доллару за штуку имело форму уступки с его стороны; это требование было представлено в качестве отступления от требования купить несколько пятидолларовых билетов… После этого с моей стороны должна была последовать уступка. И такая уступка действительно имела место: я сменил неуступчивость на уступчивость, когда мальчик от большего требования перешел к меньшему, хотя я не нуждался ни в одной из предлагаемых им вещей».

Правило взаимного обмена (и его следствия) широко используется повсюду и повсеместно: в межличностных отношениях, в политике, дипломатии, в бизнесе и рекламе. Например, при массовых распродажах. Когда продавец объявляет о значительном снижении цены на какой-то залежалый товар – иначе говоря, заявляет о своей уступке, – то покупатель спешит данный товар приобрести. Даже если он, этот товар, сто лет ему будет не нужен.

Однако нас интересует не коммерческое использование правила взаимного обмена, а общечеловеческое. Ведь, по большому счету, желание отплатить ближнему за его услугу или помощь – не только эффективный способ воздействия на человека, но и важнейший эволюционный закон, закрепленный в нас на уровне врожденного инстинкта. Всякое живое существо объединяется в общество себе подобных не только ради безопасности и выживания, но и ради личного роста и совершенствования. Человек – существо социальное, то есть общественное. А любое общество подразумевает сотрудничество: ты помогаешь мне в этом, я помогаю тебе в том; ты делишься со мной мясом, я делюсь с тобой рыбой; ты чешешь мне спинку, я вылавливаю блох на твоей голове… Словом, «ты – мне, я – тебе».

По принципу «ты – мне, я – тебе» живут не только люди, но и животные, и насекомые, и практически все живые существа. Не главенствуй этот принцип в природе, а работай, скажем, лишь принцип «каждый сам за себя», то и эволюция пошла бы другим путем. И миром правили бы не самые разумные, а самые агрессивные, ядовитые и клыкастые.

Стремление быть благодарным заложено в любом биологическом существе, как в самом высокоразвитом, так и простейшем. Можно уверенно говорить, что все млекопитающие отличаются высоким уровнем сотрудничества и, соответственно, чувством благодарности. Причем последнее, как оказывается, может распространяться не только на своих собратьев, но и на представителей других видов. В том числе и на своего главного врага – человека.

Около десяти лет назад в одной из московских газет мне попалась на глаза небольшая статья-рассказ Андрея Федорова, судя по всему писателя-натуралиста или, может быть, охотника-любителя. Уж не знаю, какую струну в моем сердце «зацепил» этот рассказ. И я вырезал его и сохранил. Эта история – о дружбе человека и медведя. Это грустный рассказ. Грустный, но, как мне кажется, замечательно красивый и светлый. И называется он так:

«Накануне весенней охоты я узнал, что на одном из алтайских урочищ на реке Чуя трагически погиб, преодолевая порожистый участок весеннего паводка, мой старинный друг – охотник-промысловик и проводник Анатолий Степушкин. Туристы из Барнаула нашли ниже по течению перевернутую лодку и часть его личных вещей. Когда вода спала, нашли и тело. По-видимому, Анатолий утонул на одной из бурных шивер, налетев на подводный камень или корягу.

Вся жизнь Анатолия была связана с лесом и рекой, на которой он жил последние тридцать лет. Он существовал в этом мире вдали от людской суеты, интриг и материальных благ. Его душа слилась с природой, в ней и растворилась…

…Вечерело. На берегу стоял мужик. Через минуту мой каяк выскочил на берег подобно гигантской рыбине. В мгновение звенящий рой летучих тварей, комаров и мошки, облепил меня, словно серой театральной вуалью. Вытащив из кормы баул с провизией и спальным мешком, я поднялся по деревянным ступенькам на берег.

Рубленая домушка больше напоминала заимку. Я сначала так и подумал. Но пасущаяся козочка, суетящаяся под ногами дюжина пестреньких курочек во главе с гордым петухом и здоровенный котяра на крыльце создавали тот неповторимый уют, который можно встретить только в российской глубинке.

Коренастый дядька с седеющей бородой протянул руку. Поздоровались.

– Один идешь?

– Один.

– Ну, заходи.

Присел на скамью. На дощатом столе дымился солдатский котелок. Две кружки, ложки, нарезанный крупными ломтями черный хлеб, закопченный чайник, пакет с сахаром и лоснящиеся от жира свежесоленые хариусы, издававшие по всей избе запах свеженарезанных огурцов, говорили сами за себя: «Налей и выпей».

Выпили. Закусили. Еще выпили и разговорились. В небе проклевывались ранние звезды.

– Стреляешь?

– Так. Когда приспичит.

– Увидишь медведя на перекате – не трогай. Ручной.

– Это как?

– Дружим мы с ним.

– С медведем?

– А то.

– Расскажи.

– Позапрошлой весной, – начал свой рассказ Анатолий, – на пороге брал нерку. Набрал, сколько надо, и пошел домой. Заночевал на берегу. Сижу у костра. Вдруг слышу, идет хозяин (то есть медведь, «хозяин тайги». – А. К. ). По поступи раненый. Я – за ружье. Только зарядился, медведь остановился и рыкнул. Но не как хозяин, а как-то жалобно. Потом – тишина. Чую, залег где-то совсем рядом. Э, брат, я такие шутки не уважаю. Не я тебя стрелял, не мне с тобой разбираться. Всю ночь жег костер, подшумливал, рубил чурки для костра. Однако медведь залег мертво. Ни гугу. Ночью не сомкнул глаз. Решил так. Если сам не уйдет, добью. Зачем мне в хозяйстве раненый медведь? Туристы по реке, вроде тебя, шастают, да и нам, промысловикам, одни невзгоды.