Сергей Кара-Мурза - Манипуляция сознанием. Век XXI

Сегодня, когда наше общество в значительной мере атомизировано, восстановление исторической памяти – даже раньше, чем восстановление логического мышления, – должно стать заботой любого разумного человека. Память – это первое, к чему следует обращаться, чтобы успокоить разрушительные или самоубийственные инстинкты толпы.

С.Московичи в «Науке о массах» так подытоживает это наблюдение многих психологов: «Обращаться не к их понятливости, а к их чувствам любви или ненависти, мстительности или виновности. Вместо того, чтобы будить их интеллект, лучше стоит разбудить их память. Поскольку в настоящем они распознают меньше очертаний будущего, чем следов прошлого».

Это выглядит пессимистично, потому что мы не имели опыта общения с людьми, превращенными в толпу, – и в царской России, и в СССР мы были сильно, даже жестко упорядоченным обществом.

Во время перестройки произошло глубокое разрушение коллективной исторической памяти. Были очернены, осмеяны, перемешаны символы-вехи национальной истории. Затем был создан хаос в системе мер, оценок и даже временной последовательности событий, образующих историческую картину. Была подорвана способность общества вырабатывать коллективную память даже самых недавних событий – по прошествии всего нескольких месяцев они вытеснялись, стирались из памяти. Общество в целом и каждый человек в отдельности потеряли возможность анализировать прошлое и использовать его уроки для того, чтобы определять свою позицию в конфликтах настоящего.

Так, за годы перестройки в массовом сознании была сильно искажена историческая картина политического спектра России начала XX века. Это лишило общество важного знания и усугубило культурный кризис. Например, большевики были представлены как самая революционная и радикальная партия, хотя на самом деле из левых партий их следует считать умеренными (а во многих отношениях даже консерваторами). Например, в отличие от других революционных партий – социалистов-революционеров и анархистов – социал-демократы принципиально отвергали индивидуальный террор. А ведь он во многом предопределил состояние общества и создал общую «культуру насилия», сыгравшую важную роль в вызревании Гражданской войны.

Столь же важным было стирание исторической памяти о формировании культурного генотипа западного буржуазного общества, которое сегодня берется за образец. У читателя создали ложное представление о том, что буржуазное общество является обществом диалога и компромисса, что оно изначально отвергает революцию. Мало-помалу конъюнктурная пропаганда вытравила из нашей памяти и Кромвеля, и якобинцев, и даже революцию, приведшую к возникновению США. Между тем их отец-основатель Томас Джефферсон считал, что революции должны происходить каждые 20 лет. Так что Троцкий со своей теорией перманентной революции – в какой-то степени плагиатор. Революционизм коренится в самой философии гражданского общества.

Историческую память разрушают, когда ассоциируют русскую революцию исключительно с большевиками. Как ни прискорбно, но сегодня ведущий центрального телевидения может с ясными глазами заявлять: «Большевики в 1917 г. свергли царя». События, которые определили судьбу страны в XX веке, стерты из памяти. Напомним самые элементарные вещи: царя свергали в феврале 1917 г. генералы и стоящие за ними масоны-западники, а не большевики.

На деле революцию на «последней прямой», уже в XX веке, готовили прежде всего эсеры и анархисты, но и кадеты немало для нее сделали. Вообще катастрофическим сломом всего старого жизнеустройства была именно Февральская революция, в которой большевики не принимали никакого участия. Поэтому идеологи сегодня вынуждены манипулировать историей: не могут же они открыто стать на сторону эсеров и анархистов. Не решаются они назвать себя и сторонниками кадетов. Те оказались несостоятельны и были отвергнуты практически всем обществом.

Другая важная вещь, которая также общеизвестна, но которую телевидение сумело вытеснить из сознания, состоит в том, что революция в России в феврале 1917 г. победила полностью, тотально. Соратник Керенского видный масон В.Б.Станкевич пишет в мемуарах о том, что возникло после свержения самодержавия: «Не политическая мысль, не революционный лозунг, не заговор и не бунт, а стихийное движение, сразу испепелившее всю старую власть без остатка: и в городах, и в провинции, и полицейскую, и военную, и власть самоуправлений».

Большевикам и не пришлось бороться с монархистами, их как реальной силы просто не было. В Учредительном собрании 85 % мест получили разные революционные социалистические силы. Кадеты (буржуазные либералы) получили всего 17 мест из 707. Даже меньшевики – марксисты и социалисты – имели всего 16 мандатов, они уже остались в стороне от главного хода событий. Так что вся борьба шла не между большевиками и «старой Россией», а между разными отрядами революционеров.

Создавая образ всемогущих большевиков, которые отняли собственность и помещиков, и буржуазии, и «справного мужика», новые идеологи снизили историческое мышление людей до примитивных штампов. Все как будто забыли о громадном катаклизме, который пережила Россия начиная с революции 1905 г. (даже скорее с крестьянских волнений 1902 г.). Большевики, которые поначалу противились и национализации земли, и национализации предприятий, были увлекаемы ходом событий. Дж. Кейнс в очерке «Россия» (1922) писал: «В природе революций, войн и голода уничтожать закрепленные законом имущественные права и частную собственность отдельных индивидов». Надо поражаться как раз тому, как быстро большевики овладели ходом событий и восстановили и общество, и право – хотя не в виде буржуазного государства.

В целом кампания по отключению нашей памяти о советском строе и о том, как он возник, была очень успешной. Вот пример того, как эффективно историческая память и логика могут быть замещены броской метафорой, которая часто повторяется в СМИ. Перед выборами 1995 г. один из главных тезисов в агитации против коммунистов звучал так: «Если их выберут, значит, опять они возьмутся за старое – «Все отнять и разделить!»

Эта метафора была у всех на языке, хотя именно коммунисты никогда не «делили». Совсем наоборот – сначала «отнимали и соединяли», а потом «строили и соединяли», но главное – не делили, а соединяли. Ключевые слова их проекта были национализация и коллективизация – не раздел, а собирание. «Отнимали и разделяли» как раз в ходе ваучерной приватизации.

Именно радикальный идеолог перестройки Г.Х.Попов в своей книге «Что делать?» буквально повторил лозунг «Отнять и разделить!». Он писал: «Главное в перестройке в экономическом плане – это дележ государственной собственности между новыми владельцами».