Ольга Маховская - Соблазн эмиграции, или Женщинам, отлетающим в Париж

Этнографическая экспертиза в изучении процессов аккультурации советских и постсоветских беженцев и мигрантов позволила бы прогнозировать развитие новой генерации эмигрантов, а также отобрать коллекцию успешных методов и тактик воспитания, которые можно было бы использовать в образовательных и развивающих программах, готовящихся в России и рассчитанных на детей из перемещенных российских семей [153].

Положение детей в российских диаспорах остается проблемой нарастающей важности в условиях усиливающихся миграционных процессов, в которые в полной мере теперь включена и Россия. В настоящее время около 100 млн. разных категорий мигрантов проживает вне пределов страны своего происхождения. По оценкам управления Верховного Комиссара ООН по делам беженцев, в результате распада СССР свыше 60 млн. человек оказались за границей. С начала 70-х российские эмигранты в США, главным образом евреи, получившие статус беженцев, составили 400 тыс. человек. Около трех миллионов выехало в Германию, 600 тыс. – в Израиль [154].

На момент написания этой книги Россия еще не сформулировала свою миграционную политику. Де факто, она продолжает оставаться антимиграционной, то есть иммигранты вне зависимости от характера, мотивов миграции рассматриваются как «чужаки». Пройдя через опыт многочисленных межэтнических конфликтов, Россия не нашла пока в себе силы справиться и со своими внутренними мигрантами и их детьми. Одна из причин столь малого прогресса в решении этого вопроса состоит в том, что к разработке мероприятий с мигрантами и беженцами не привлекаются профессионалы , исследователи и практики, которые работают непосредственно в российских диаспорах и которые знакомы с современными методами и подходами работы в среде мигрантов и беженцев.

В апреле 2000 года в стенах Государственной думы мы провели международный «круглый стол» по проблемам культурной и психологической адаптации детей российских мигрантов и беженцев. Впервые депутаты, чиновники и специалисты слушали друг друга. Этот опыт показал, что диалог вполне возможен, хотя и не всегда удобен [155]. Второй год проводится конгресс соотечественников, на который не приглашаются психологи. Такое впечатление, что общественники и специалисты встали по разные стороны баррикад, таким образом, еще раз обозначив неочевидный водораздел в обществе. Если проблемы человеческой индивидуальности будут решаться «на общественных началах», мы так и не выйдем из мрака коллективной безответственности.

Пока что выступления президента о новых отношениях с эмиграцией («Они – наши, они не враги») можно рассматривать как попытку создать новую моду в общественном мнении. Если бы только они не спровоцировали трагических возвратов, за которые будут расплачиваться семьи возвращенцев [156].

Особо печально писать в эпоху заката либерализма. Возможно, трагедия нашего либерализма в том, что он слишком занят борьбой за место доминирующей идеологии. Такая либеральная ценность, как семья – институт, в рамках которого воспроизводятся базовые для общества отношения, – регулярно выпадает из дискуссионного поля отечественных либералов. Если вспомнить наших либералов за рубежом, в той же Франции, то они и до сих пор борются между собой за право быть преемниками, носителями истинно русских культурных традиций. При этом ни одна из почти шестисот культурных ассоциаций не взяла на себя задачу социальной и психологической поддержки детей в драматических условиях эмиграции. Те же претензии можно предъявить либерализму постсоветскому: полная ангажированность в вопросах распределения власти и отсутствие реального интереса к частной жизни человека, его отношениям с близкими, к семье. Идея единства и величия нации, как показывают последние исследования [157]и подсказывает здравый смысл , вовсе не противоречит процессу формирования свободной, творческой личности.

Чтобы понять Францию, нужно побывать в Америке.

Пока книга «Соблазн эмиграции, или Женщинам, отлетающим в Париж» готовилась к изданию, автор побывала на «Диком Западе», на западном побережье США все с той же целью – посмотреть, как живет постперестроечная эмиграция. Эта эмиграция не похожа на ту, которую мы знаем по видам с Брайтон Бич. Она включает в себя профессиональных мигрантов (главным образом программистов), религиозных беженцев, к которым относятся не только евреи из бывшего Советского Союза, но и баптисты, пятидесятники и греко-католики, выехавшие из западно-украинских провинций. А также все та же женская эмиграция, гораздо более массивная, поддерживаемая многочисленными брачными интернет-агентствами. Так называемая русская эмиграция в США отличается не только большим разнообразием, массивностью, а также технологичностью. Любая эмиграция со временем приобретает черты страны, в которой она проживает. У «русских» в Америке больше шансов на успех и занятие высоких (скажем так, выше среднего) позиций в обществе. Гораздо большее количество программ поддержки для иммигрантов, возможностей получить новую профессию и обзавестись новым бизнесом. Но французская эмиграция остается для нас особой – первой, горделивой, русской. Когда говорят об элитной русской эмиграции, то прежде всего имеют в виду послереволюционную благородную эмиграцию. Даст Бог, выйдет книга по материалам американской экспедиции, и, может быть не одна, но я счастлива оттого, что удалось удержаться в логике истории нашей эмиграции и начать исследование с ее истоков – с Франции.

Для того чтобы оттенить французские материалы, ниже читателю предлагаются статьи и интервью, опубликованные по ходу проведения многомесячной экспедиции в США в рамках программы Фулбрайт.

[158]

Маховская Ольга [159]

История Лолиты Гармин, шестилетняя дочь которой была выкрадена и вывезена в США отцом-американцем, сейчас у всех на слуху.

Российскому обывателю, может быть, недосуг, что эти истории с несчастными русскими эмигрантками – не результат коварной игры случая, банального невезения женщин, попавших в исключительные обстоятельства. На фоне по-прежнему полноводного потока наших невест в дальнее зарубежье ширится и скоро обрушится нам на головы поток растерянных, обезумевших от несправедливости и своей беспомощности что-то изменить россиянок с детьми от международных браков. Наталья Захарова, Маша Вайт, Лолита Гармин – три самых громких бракоразводных процесса, о которых нам сообщали в информационных выпусках наравне с событиями большой международной значимости.