Сергей Якуцени - Политическая экология

Экологическое законодательство и экологическая дипломатия развивались только в сфере городского хозяйства: то есть применительно к самому антропогенному из всех антропогенных ландшафтов. К тому, в котором человек обитал постоянно и на который влиял сильнее, чем на любой другой, куда стекались потоки вещества и энергии из остальных антропогенных ландшафтов.

Сотни тысяч лет люди жили в природных ландшафтах, лес или степь начиналась сразу за порогом их дома.

Бродячий охотник легко бросает где попало любую старую вещь, любые объедки. Сегодня он здесь, но сам не знает, где будет завтра. Существуют целые народы бродячих охотников, дожившие до наших дней. Они есть и в Сибири, и их почти невозможно приучить не мусорить там, где они живут. Когда советская власть пыталась обустроить их в современных поселках, они загаживали дома так, что просто делалось страшно. Они не имели ни малейшего представления о санитарии и гигиене, им вовсе не было уютнее там, где не воняет и не валяется ничего гниющего.

В 1960-е годы супруги Бинфорд провели интересный эксперимент: они вели раскопки селений эскимосов и индейцев, в которых жили еще в начале XX в. Можно было попробовать реконструировать жизнь в этих поселках, а потом спросить стариков – правильно ли поняли. Супруги хотели выяснить, какими возможностями реконструкции располагает археология.

Иногда они судили обо всем правильно, но гораздо чаще ошибались. Например, никак не могли объяснить причину, по которой забрасывался тот или другой поселок. Бинфорды искали какие-то грандиозные причины: нападения врагов, уход диких животных в другое место, болезни, голод…

– Все проще! – смеялись старики. – Место очень загадили, воняло так, что трудно стало жить. Вот мы и перенесли поселок во-он туда… Совсем рядом, но место было чистым.

А спустя несколько лет приходилось опять переселяться.

Охотники имели возможность расселяться. Они жили в среде, которую загадить невозможно, и было их мало, очень мало. Ученые называют разные цифры, но к концу Великого Оледенения, 10–11 тысяч лет назад, на всей Земле жило от одного до трех миллионов людей.

Впрочем, даже у охотников было место, где они жили постоянно и которое можно было загадить – жилище.

Не у всех охотников имелись постоянные жилища – только там, где обитало очень много диких зверей и можно было долгое время никуда не перекочевывать. Жилища из костей мамонта и других диких зверей строили в приледниковой зоне в эпоху Великого Оледенения. Они очень разнообразны: и круглые, и овальной формы, и небольшие, диаметром 2–3 м, и огромные, до 9 м.

Все стационарные жилища делались в главном одинаково: на основу из костей и жердей натягивался полог, сшитый из шкур. Внутрь вел низкий ход или лаз. Там горел костер или даже два-три. Окон не было. Судите сами, какая чудовищная духота и вонь царили в этом жилище под конец долгой суровой зимы, к марту.

Некоторые ученые всерьез считают, что условия жизни внутри жилища – причина меньшей продолжительности жизни женщин. Ведь мужчины большую часть времени проводили на свежем воздухе. Женщины же и маленькие дети почти всю зиму сидели в смрадном антисанитарном полумраке, они чаще болели, а болеть-то приходилось в таком месте, где и здоровому человеку находиться непросто.

К счастью, первобытный человек был в состоянии загадить только собственное жилище и его самые ближайшие окрестности. Пока биосфера была большая, а человек – маленьким, малочисленным видом.

Семь-восемь тысяч лет назад на Земле появились первые деревни и города. За считанные сотни лет там, где кормились тысячи, стали кормиться сотни тысяч. Исчезал страх голода, зависимости от слепых сил природы. Эту проблему удалось решить навсегда. Но возникали новые… Например, проблема загрязнения.

Крестьяне волей-неволей приучались к порядку: территорию поселка можно было превратить в помойку за считанные дни, самое большее – недели. Короткий срок – и жить уже невозможно: тучи мух и их личинок, отвратительный запах и болезни. С ними происходило то же, что с женщинами в стационарных жилищах охотников на мамонта.

Люди редко по-хорошему усваивают даже самые полезные вещи. Но беды и катастрофы учат совершенно замечательно! Наверное, потребовалась не одна эпидемия, чтобы научить не швырять объедки где попало, выносить или хотя бы закапывать кухонные остатки, подметать и убирать в деревне и городе, устраивать помойки за пределами поселка.

Наверное, немало людей последовало за предками, которых безутешные родственники хоронили в больших керамических кувшинах под полом жилищ. Бродячие охотники оставляли покойника там, откуда уходили; часто вообще не делая могилы. Крестьяне пытались оставить предка там, где жили сами.

Глина хорошо «держит» любую заразу, но если много людей умирало от какой-то инфекции, никакая глина не спасала. Людям пришлось делать кладбища отдельно от своих домов. А те, кто не хотел изменяться, вымирали.

Первая канализация появилась еще на Древнем Востоке, в Мохенджо-Даро и городах Двуречья, 4–5 тысяч лет назад. Это были канавы, которые выводили из города нечистоты. 2–3 тысячи лет назад канавы стали покрывать деревянными или керамическими крышками, а потом научились делать специальные трубы.

Цари и городские власти регламентировали застройку в городах, вывозку мусора, обязывали владельцев домов проводить канализацию.

Помойки и канализация были в городах Греции и Рима, средневековой Европы.

Знаменитое «деньги не пахнут» произнес римский император Веспасиан Флавий, когда его сын Тит укорил отца за налог, введенный на отхожие места. Отец– император был прав: на деньги с этого налога он построил в два раза больше отхожих мест и бань в Риме. Уборные в Риме, кстати, были и местом общения: отдельных кабинок не было, непринужденно сидя на «толчках», римляне обсуждали важные общественные дела. Как и в горячих банях-термах.

И все-таки города были скученными, грязными, неаккуратными. Во многих местах нечистоты выливали прямо на улицы, и даже если существовали канализационные канавы, это мало меняло дело: ведь нечистоты текли прямо вдоль улиц.

Если были уборные – то такие же «будочки», как в наше время в деревнях и на садовых участках. Нечистоты из заполненных ям удаляли специальными черпаками на длинных рукоятках и по ночам вывозили в огромных бочках. Отсюда и оборот в русском языке: «ночное золото», и профессия «золотарь». Что это значит, молодежи уже трудно понять.

Вывозить мусор было трудно – автомобилей ведь не было. Выбрасывали недалеко, и город быстро обрастал помойками. В Древнем Новгороде хозяева старались не выметать мусор со двора, а мести с улицы к себе: тогда двор становился выше окружающих усадеб, и текло не к ним, а наоборот, к соседям и на улицу.