Максим Калашников - Хроники невозможного. Фактор «Х» для русского прорыва в будущее

В СССР разработку ториевых реакторов и аморфизированного ядерного топлива для них вел Лев Максимов. Сначала, в 1980-м, постановлением Совета министров РСФСР «под Максимова» учредили Отдел физико-технических проблем металлургии при президиуме Сибирского отделения Академии наук СССР. Кстати, на правах научно-исследовательского института. В тот же год уже секретное постановление правительства Советского Союза одобрило новое направление в ядерной энергетике и велело создавать обширную испытательную базу.

В 1988-м еще одно тайное постановление Совета министров СССР распорядилось ускорить восемь направлений разработок Максимова и его группы, поскольку они не имели мировых аналогов. В 1989-м Лев Максимов возглавлял уже новый Институт физико-технических проблем металлургии и специального машиностроения.

– Но СССР погиб – и институт Максимова уничтожили в 1994-м. Ты представляешь себе, Юра, насколько мы могли бы продвинуться в этой новой атомной энергетике? – горько усмехнулся Стрелец. – Да, с 1980 года началось очень плохое время.

Ибо что мы видим? Параллельно со сдерживанием ядерной энергетики в эти годы значительно сократились ассигнования на разработки в области термоядерной энергетики. А ведь еще в семидесятые назад на термояд рассчитывали как на главное спасительное средство от энергетического голода. Полностью свертываются официальные работы по холодному термоядерному синтезу. Остаются невостребованными сотни патентов на так называемую свободную или альтернативную энергетику, сулящую резкое повышение КПД тепловых машин. Все эти разработки тормозятся на стадии промышленного применения, их списывают в архив, их авторам не дают ассигнований. Им перекрывают выход на рынок, а в иных случаях их просто доводят до самоубийства.

Зеркальное отражение того же самого процесса наблюдалось в Советском Союзе, а теперь характерно и для РФ. Правда, у нас те же тенденции доведены до гротеска, до карикатуры. После Чернобыльской катастрофы 1986 года в российской энергетике стали твориться чудеса. Наиболее перспективную и экономичную атомную отрасль насильно перевели из режима развития в режим функционирования. Практически свернули программу создания новых станций. Главные усилия направили на обеспечение безопасности действующих АЭС и на совершенствование частных технологических процессов. Оказались замороженными разработки новых, перспективных ядерных реакторов, обещавших переворот в атомной энергетике. Полным провалом кончилась и попытка нашего Минатома 2000 года – убедить правительство в том, что надо создать специальный фонд развития ядерной энергетики за счет сверхплановых доходов от экспорта нефти и газа….

Таким образом, и в энергетике мы видим всю ту же безобразную картину. Субъективный фактор (сами власть предержащие), механизм управления, система финансирования науки и опытно-конструкторских разработок отторгают ключевые, прорывные разработки на главных направлениях научно-технического прогресса, жизненно важных для человечества.

– Зато нас, – невесело резюмировал Юрий, – все время сталкивали в архаику. Нас все время убеждали в том, что будущее энергетики – это исключительно ветряки, солнечные батареи, навоз и солома…

– Истинно так! – кивнул Верховный, присаживаясь напротив. – Интересная получается закономерность: весь XIX век отмечен бурным потоком революционных изобретений, каким-то жюль-верновским порывом. Но уже в ХХ веке, по мере усиления Античеловечества финансистов и спекулянтов, по мере впадения капитализма в финансовую безголовость, сопротивление научно-техническим революционерам нарастает. В начале века Рудольф Дизель бросает вызов производителям паровых машин. В конце концов, его доводят до самоубийства. Но Дизелю еще повезло – его двигатели пошли в массовое производство. А вот дальше все шло труднее и труднее, и список жертв становился все длиннее. Только войны заставляли внедрять новшества.

Из всего этого ряда выбивается один прорыв: овладение ядерной энергией и атомным оружием. Атомщикам подфартило – ведь еще в двадцатые годы прошлого века атомная энергия считалась фантастической выдумкой, а ядерная физика несерьезным направлением. И у энтузиастов его был шанс закончить так же, как и Тесла. Но, как это ни кощунственно и парадоксально звучит, здесь на благо будущего сработали Гитлер и его сподвижники. Непредсказуемый, нетривиальный и склонный к смелым экспериментам фюрер заставлял своих противников шевелиться, говоря о чудо-оружии. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер вообще коллекционировал разных гениев и самые смелые разработки. Если бы не они, то администрация США вряд ли стала слушать группу полоумных физиков, твердивших о необходимости развертывания ядерной программы. Впрочем, нацистам мы обязаны и успехами ракетной космонавтики – безумный Гитлер не побоялся потратить большие средства на ракеты и пострелять ими по Лондону, хотя до него ракеты считались вредными фантазиями или просто игрушками. Тем самым немецкий фюрер, сам того не желая, породил космические программы США и СССР…

– Но ведь нас спросят о том, почему от застоя не спасло противостояние Америки и Советского Союза в пору холодной войны, – заметил Юрий, задумчиво поглаживая диктофон. – И вряд ли все объяснишь одним сговором в Довилле…

Стрелец хитро прищурился:

– А ты как думаешь, мой юный друг?

– Не знаю, товарищ Верховный. Не уверен, что смогу выразить это правильно. Но, кажется мне, был еще фактор родства систем. Из того, что знаю, вижу, что все недостатки Америки были свойственны и Советскому Союзу…

– В точку, Юра! – Стрелец откинулся в кресле и щелкнул гильотинкой, обрезая новую сигару, – ты на верном пути…

Искусственное замедление прогресса и отказ от прорывных технологий в России – это беда не с семидесятых годов началась. Предвестники ее появлялись не только в царские времена, но и при самом Сталине, в самый динамичный и дерзновенный период нашей истории. Уже тогда зарождающееся Античеловечество прекрасно знало о косности отечественной бюрократии, о ее раболепном преклонении перед заграницей. Уже тогда существовал свой метод «притормаживания» русского развития, непрямой, но зело эффективный. Итак, чтобы заставить русских идти «в общем потоке», достаточно было пригасить развитие каких-то направлений в самой передовой капиталистической стране, США. А если это удавалось, то московская бюрократия слепо копировала западные решения и сама душила в России опасные для заграницы направления развития. И это было уже в 1930-е годы. И не в попытке ли преодолеть эту страшную для нашей страны тенденцию Сталин начал кампанию против космополитизма в науке? Ведь он повел ее после знаменитого письма Петра Капицы, устанавливая русские приоритеты в технике, столь рьяно осмеиваемые сегодняшними недалекими «судьями». Правда, как мы знаем, в том же 1946-м Сталин сам снял Капицу с должности начальника Главкислорода, причем именно за то, что он отказался копировать немецкую технологию. И Сталин не был свободен от старого русского несчастья – копирования…