Артур Реан - Психология личности

Подобный подход, конечно, не изменяет сущности эволюционно-генетической концепции агрессии. Более того, эта попытка как раз и предпринята для того, чтобы снять возникшие противоречия и еще сильнее обосновать и укрепить взгляд на агрессию и агрессивность как на эволюционно закрепленный, целесообразный инстинкт, имманентно присущий человеку. Однако эта попытка, эта модель сама по себе имеет немало уязвимых мест. Почему, например, сразу отбрасывается (или даже и не возникает), игнорируется мысль о том, что с изменением одного меняется и другое? А именно: с ростом возможностей убийства (не биологически-естественные устройства) растет и возможность регуляции агрессии и поведения человека вообще (не инстинктивный уровень регуляции). Или в более широком контексте этот вопрос можно ставить как проблему одновременной эволюции: (а) социальных условий, в которых живет (и которые, заметим, также и создает) человек и (б) эволюции самого человекакак социального существа. Заметим, кстати, что так же, как современный человек в значительной мере сам создает условия, в которых он живет, в немалой степени он сам создает и себя. Социальная эволюция человека с какого-то момента его развития обусловлена не только экзогенными факторами, средовыми воздействиями, но и эндогенными факторами саморазвития. Кроме того, существует и некоторое сложное взаимодействие между этими механизмами эволюции. Оно может выражаться, например, в намеренном, целенаправленном моделировании и создании человеком (как видом, через коллективный разум) таких социальных условий, при которых среда стимулировала бы эволюцию человека в определенном направлении. Иначе говоря, среда перестала быть независимой переменной, автономным фактором эволюции. Она в значительной степени теперь сама зависит от человека и эволюционирует под его воздействием.

Это обстоятельство одновременнойи, что даже более важно, взаимообусловленнойэволюции человека и среды никак не учитывается в «эволюционных» построениях К. Лоренца. При этом предполагается: (1) человек не меняется и регуляция поведения, общения современного человека остается на уровне инстинктов и определяется «почти в точности такими же естественными наклонностями», что и у кроманьонца (Лоренц К., 1963); (2) социальная среда эволюционирует, но как бы автономным, независимым от человечества образом, причем в направлении, враждебном человеку, – «от рождения человек не так уж и плох, он только недостаточно хорош для требований жизни современного общества» (К. Лоренц). Враждебность, ненормальность среды с точки зрения эволюционно-генетического подхода к агрессии выражается в блокировании или депривации естественного социального поведения человека (т. е. инстинктивно-агрессивного) и в навязывании человеку таких «неестественных форм поведения», как дружеское обращение с «ближним», любовь к нему.

Фрустрация агрессивного инстинкта заставляет страдать каждого цивилизованного человека, делает всех в той или иной мере психопатами (Лоренц К., 1963). Не находящая выхода во вне агрессия, будучи вытесненной, ведет к тяжелым повреждениям и невротизации (Freud Z., 1930, 1932).

Понятно, что здесь эволюционно-генетическая концепция агрессии вступает в острое противоречие с этико-гуманистическим подходом. Однако хотелось бы обратить внимание и на другое обстоятельство. Вызывает значительные сомнения вообще обоснованность представлений о том, что цивилизация, современное общество блокирует проявление «естественно-агрессивных» склонностей человека (блокирует ли) и что такая фрустрация, заставляя индивида страдать, ведет к болезням цивилизованного человека – неврозам и психосоматическим расстройствам. Можно найти немало доказательств тому, что современная цивилизация не только не подавляет, но, напротив, стимулирует проявление агрессии и культивирует агрессивность. Агрессивно-конкурентное взаимодействие как стратегия жизни характерно именно для обществ, продвинутых по пути цивилизации. Не случайно именно в наше время описана личность типа А (Friedman M., Rosenman R., 1975), паттерн которой образуют выраженное стремление к успеху, мотивация первенства, конкурентная доминанта, напористость и агрессивность. Распространенность этого типа в популяции варьируется в широких границах (от 45 до 76 %), достигая максимума как раз в наиболее цивилизованных странах. Кроме того, для внутренней относительно страны распространенности людей типа А характерна тенденция большей их концентрации в городах, чем в селах (но урбанизация есть тоже признак цивилизации).

Может быть подвергнут сомнению также тезис и о том, что агрессия имманентно присуща человеку, а ее фрустрация ведет к невротизации личности и психосоматическим расстройствам здоровья. Анализ результатов фундаментального комплексного исследования феномена долгожительства, проведенного в рамках международной академической программы, позволяет сделать следующий важный вывод. Можно констатировать, что агрессивно-конкурентное взаимодействие не свойственно не только самим долгожителям, но также не характерно для социокультуральных особенностей той среды, тех регионов, которые дают наибольший процент долгожителей. Другие исследования, напротив, показывают, что не фрустрированные относительно возможности проявления агрессии личности типа А, для которых агрессивно-конкурентное поведение стало устойчивой стратегией социального поведения, как раз и подвержены риску психосоматических расстройств. По крайней мере достоверно установлено, что у людей типа А сердечно-сосудистые заболевания встречаются существенно чаще, чем у других, что даже привело к обозначению типа А как коронарного типа. Хотелось бы обратить внимание на то, что дополнительную долю скепсиса относительно абсолютизации агрессии как необходимо-целесообразной и эволюционно закрепленной формы поведения носит и взгляд на проблему с менее традиционной стороны нефилогенетического развития. Если бы агрессия имела действительно столь глубокую и абсолютную целесообразность, закрепленную на инстинктивном уровне, то она должна была бы быть в равной степени сильно выражена на всех этапах онтогенеза человека. Однако имеются факты, из которых можно заключить, что с возрастом черты агрессивности утрачиваются или по крайней мере становятся значительно менее выраженными. Общая тенденция онтогенетического развития человека состоит в снижении агрессивности, доминирования, а также ослаблении мотивации конкурентного взаимодействия. Можно предполагать, что эта тенденция является эволюционно закрепленной. В пользу обоснованности такой гипотезы говорят следующие факты: мужчины, которые «уклоняются» в процессе онтогенеза от данной общей тенденции и сохраняют с возрастом такие типично мужские черты, как агрессивность, доминантность, соперничество, являются более восприимчивыми к болезням.