Никита Данюк - Переворот

Блокировка работы государственных органов преподносится как борьба за демократию – это уже лекала, придуманные Шарпом в 1970-х гг., которые постоянно эволюционируют в зависимости от конкретного государства и его специфики. Роль столицы важна, но не всегда. В Киргизии массовые выступления проходили не в столице, а на юге страны, когда в Бишкеке группы профинансированных маргиналов, довольно немногочисленных, штурмовали правительственные здания. То же самое планируется в отношении России – не получается делать то, что было задумано в 2011–2012 гг. в столицах. Идет смещение мобилизации, катализации протестов в регионах. Причем протест в данном случае преподносится как абсолютно спроектированный, абсолютно программируемый проект. Это технология, которая призвана вселить в сознание молодежи, что все плохо. Для этого создается соответствующая медиасреда, когда человек, формирующий свое мировоззрение, информационную картину из одних и тех же пабликов, думает, что все плохо в стране. Заведомо ангажированное медиапространство, как это было на Украине, когда вся страна была взята под медийный русофобский колпак и не было альтернативной точки зрения, была только одна – русофобская, антироссийская, где подобная риторика позволяет делать журналисту карьеру.

Иллюзия безопасного ненасильственного развития событий достигается формированием негативного отношения к вооруженным силам, которые не будут вмешиваться. Для этого оказывается морально-психологическое давление на военнослужащих, проводятся соответствующие информационные кампании, которые снижают статус военнослужащих последовательно из года в год. Важно подчеркнуть, что во всех успешных «цветных революциях» силовые структуры либо сохраняли нейтралитет, либо переходили на сторону госпереворота. И говоря об иллюзии ненасилия, важно отметить, что адепты технологии так называемого ненасилия очень далеко ушли от архитекторов, отцов-основателей этой концепции, таких как М. Ганди, М.Л. Кинг, Л. Толстой и др. Сейчас ненасилие, как бы это парадоксально ни звучало, очень тесно граничит с насилием, с применением силы и кровопролитием. В пример можно привести не только трагедию майдана на Украине, это и события во многих других государствах, если говорить об истории. Мы рассматриваем разные периоды, и 1917 г. в России, и 1947 г. в Италии, и революции в Латинской Америке, и демонтаж советского государства и Восточной Европы, это и площадь Тянаньмынь в 1989 г., и крах Советского Союза, и череда «цветных революций», которые начались в 2000 г. с Белграда, и другие государства Восточной Европы и СНГ.

Вот что хотелось бы подчеркнуть: кровь является визитной карточкой любой «цветной революции». К сожалению, ненасилие рука об руку граничит с насилием. Во всех без исключения рассмотренных нами «цветных революциях» имела место стрельба «неизвестных» снайперов. Это инструмент катализации протеста, чтобы создать некую икону из жертвы, сплотить вокруг него протест, канализировать протест на новом уровне, чтобы обвинить власть в превышении полномочий. Это неотъемлемый атрибут технологии. Итак, «мягкая сила» граничит с самой что ни на есть «жесткой силой» и по масштабам своих последствий очень часто превосходит применение «жесткой силы», как это принято называть в американском экспертном сообществе. Таким образом, нет места делению очень условному, на «умную», «жесткую» и «мягкую» силу, есть звенья американского внешнеполитического процесса, это звенья одной цепи, компоненты которой сочетаются в зависимости от целей, задач и точки приложения усилий, прогнозируемого эффекта. Это гибридная технология, и «мягкая сила» является ее частью. Это система действий, которую необходимо исследовать для того, чтобы в России была выработана система эшелонированной защиты, эшелонированной безопасности, информационного, культурного, финансово-экономического и прочих аспектов в этой системе, многоуровневой системе «мягкой силы» оборонительно-наступательного характера, потому что мы должны уметь не только обороняться, но и уметь побеждать на поле соперника.

Война в Сирии разделила весь мир на тех, кто поддерживает Россию, и тех, кто пытается ей противостоять. Сначала США и страны Евросоюза пытались оказывать на Россию информационно-политическое давление, но умерили пыл после кровавых терактов в Париже, на фоне которых выступать против действий России, реально борющейся с терроризмом, политически самоубийственно. Однако есть и те, кто давно утратил инстинкт политического самосохранения, наживаясь на нефтяных сделках с террористами. «Основным потребителем этой краденой у законных хозяев – Сирии и Ирака – нефти является Турция. По поступившим данным, в этот преступный бизнес вовлечено высшее политическое руководство страны – президент Эрдоган и его семья», – заявил замминистра обороны России А. Антонов. В свою очередь, министерство финансов США выступает апологетом Турции, безуспешно пытаясь перевести стрелки на Дамаск. «ИГ продает большую часть нефти режиму Асада. Они пытаются уничтожить друг друга и по-прежнему участвуют в торговле на миллионы и миллионы долларов», – заявил представитель ведомства Адам Шубин. По его словам, ИГ заработало на контрабанде нефти 500 млн долларов, а ежемесячный доход террористов составляет 40 млн долларов, передает агентство Reuters.

Откуда у американского казначейства взялась такая подробная информация? Если Вашингтон так прекрасно осведомлен, то почему за минувший год Пентагон ничего не предпринял для купирования этого «сотрудничества»? Ответы лежат на поверхности: американцы прикрывают своего клиента в Анкаре, который пустился во все тяжкие из-за контроля над ресурсами иностранных государств. И не только он.

Война в Сирии имеет не только глобальное, но и внутриполитическое измерение для участников этого конфликта. Ослабленная Турция становится на путь интервенции, вводя войска на территорию Северного Ирака. На юго-восточном направлении Эрдоган пытается не только курировать контрабанду нефти из Мосула в Турцию, но и подкачивать свой рейтинг внутри республики, где население постепенно освобождается от мифов неоосманизма.

А что во Франции? На региональных выборах, прошедших 13 декабря, социалисты удержались на плаву только благодаря прямому вовлечению республики в войну на территории Сирии. По предварительным данным, опубликованным сразу после закрытия участков, партия Саркози получила 40 %, социалисты – 30 %, Национальный фронт – 28 % голосов, передает «Би-би-си». Таким образом, фигура Саркози в очередной раз выходит на авансцену французской национальной политики. Причем делается это путем отрыва протестного электората Ле Пен в угоду социалистам.