Брене Браун - Стать сильнее. Осмыслить реальность. Преодолеть себя. Всё изменить

Практикуя сострадание, мы встречаемся со своим страхом боли. Эта практика требует мужества, потому что мы должны научиться бесстрашно приближаться к тому, что нас пугает… Для развития сострадания важно использовать весь спектр своего жизненного опыта: свои страдания и сопереживания, свою жестокость и страхи, потому что сострадание подразумевает не отношения между раненым и целителем, а отношения между равными. Мы не сможем принять темную сторону других людей, пока хорошо не узнаем свою. Сострадание возможно только тогда, когда мы осознаем родство и общность со всеми.

Хотя Клодия пока еще не до конца разобралась со своими переживаниями, она сказала мне, что ее опыт помогает ей быть более сострадательной к себе и учиться сопереживать другим. Она узнает свою темную сторону, и это помогает ей принимать темную сторону других людей и сочувствовать им. Среди людей, с которыми я встречалась и общалась, самыми участливыми и отзывчивыми оказались те, что не просто очутились на арене лицом вниз, но и нашли в себе храбрость открыть глаза на страдания других, лежащих рядом с ними.

Вокруг различий между состраданием, сопереживанием и симпатией много дискуссий. Полученные мною данные привели меня к следующим выводам:

Сострадание. Когда мы признаем темное и светлое в нашей человеческой общности, мы обязуемся практиковать любовь и доброту по отношению к себе и окружающим перед лицом страдания.

Сопереживание (сочувствие). Это самый мощный инструмент сострадания; это эмоциональный навык, который позволяет нам реагировать на других людей с заботой и вниманием. Сочувствие – это умение понять, что испытывает другой человек, и продемонстрировать это понимание. Важно отметить, что сопереживание – это именно понимание того, что чувствует другой человек. Если кто-то чувствует себя одиноким, сопереживание не требует того, чтобы мы тоже испытывали чувство одиночества; для сочувствия достаточно вспомнить собственный опыт, чтобы понять другого человека и поддержать его. Можно симулировать сочувствие, но, когда мы так поступаем, это не приносит нам ни исцеления, ни внутренней связи с тем, кто страдает. Условием для реального сочувствия является сострадание. Мы можем реагировать с сочувствием, только если готовы разделить боль другого человека. Сочувствие – противоядие от стыда и сердце взаимоотношений.

Симпатия. Симпатия возникла в моих исследованиях в качестве формы разобщения, а вовсе не в качестве инструмента для установления связей. Симпатия говорит об отстраненности. Когда кто-то произносит фразы вроде «Мне жаль…» или «Должно быть, это ужасно…», он на самом деле стоит на безопасном расстоянии. Вместо того чтобы использовать мощный инструмент сочувствия, который подсказывает: «И мне тоже!»; симпатия дает понять: «Не со мной!», а затем добавляет: «Но мне тебя жаль». Симпатия скорее причина стыда, чем средство исцеления от него.

Надеюсь, что Клодия в процессе раскрытия своих неприятностей и в поиске своей дельты и новых знаний будет помнить, что выбор в пользу любопытства и внутренней связи вместо отстраненности или закрытости означает выбор в пользу мужества. И пусть ей будет больно, но это путь к состраданию и прощению. Люди с разбитым сердцем поистине самые храбрые среди нас, потому что они осмелились любить и решились простить.

Клайв Льюис очень красиво сказал об этом в эссе о видах любви и христианском ее понимании (и это одна из моих любимых цитат):

Любить – всегда означает быть уязвимым. Кого бы и что бы вы ни полюбили, ваше сердце будет похоже на выжатый лимон и, возможно, разорвется на кусочки. Если вы хотите сохранить его целым, вам ни в коем случае нельзя никому дарить свое сердце, даже животному. Заприте его в шкатулке, сделанной из хобби и поверхностных развлечений, избегайте вовлеченности. После аккуратно поместите его в непробиваемый саркофаг эгоизма. Только есть одно но… В таком надежном, недвижимом и чахлом гробу ваше сердце изменится… Нет, оно не остановится и не разобьется. Оно станет небьющимся, непроницаемым и безнадежным. Любить означает быть уязвимым… [13]  Перевод Н. Трауберг.

Я позвонила Аманде в ту же минуту, когда прочитала о лекции в газете: «Энн Ламотт приезжает в город! Должно быть, это знак!»

Моя подруга Аманда (в прошлом аспирантка) разделяет мой энтузиазм по отношению к работе Ламотт, и поэтому мы запланировали вместе посетить ее лекцию. Аманда принадлежит к умнейшим из людей, которых я знаю, и никогда не уклоняется от хороших теологических рассуждений. По сей день мы порой ведем жаркие дискуссии о природе веры. Аманда, которая выросла на евангельском учении, как раз в то время начала исследовать другие выражения веры. Мы со Стивом раздумывали над тем, чтоб вернуться в церковь, по той же причине, что и многие люди: у нас были маленькие дети, и мы хотели найти для них основу, которая поможет им научиться делать свой собственный выбор.

Мы с мужем очень рады, что оба выросли в семьях с сильным духовным началом, но в какой-то момент мы почувствовали себя обманутыми религией и ушли из церкви. Ни один из нас не мог четко сформулировать, что мы чувствовали, пока я не услышала, что сказала Ламотт перед аудиторией со ссылкой на Пауля Тиллиха: «Противоположность веры – не сомнение, а определенность». Мы со Стивом ушли из религии не потому, что потеряли веру в Бога. Религия оставила нашу жизнь, когда начала ставить политику и определенность впереди любви и тайны.

Перед началом лекции в зале средней школы мы услышали выступление джазового квартета, которое сопровождалось фотографиями бездомных на большом экране. Это мероприятие было благотворительной акцией для сбора средств в пользу епископальной церкви в Хьюстоне, которая помогает бездомным. Спустя несколько минут на сцену вышел преподобный Мюррей Пауэлл и рассказал о работе, проводимой церковью, а потом представил Ламотт. Одна фраза из его выступления меня поразила. Он сказал: «Когда вы отворачиваетесь от бездомного человека, вы уменьшаете его и свою человечность».

Когда вы слышите нечто подобное, не надо даже полностью это понимать, чтобы знать, что это правда. Я знакома с отцом Мюрреем достаточно хорошо, чтобы знать, что это не было его целью, но, когда он произнес эти слова, я ощутила прилив стыда. Я вдруг подумала: «Он говорит обо мне. Я отвожу глаза».