Лууле Виилма - Жизнь начинается с себя

Как вы знаете, три имени – Вера, Надежда, Любовь – женские имена. Почему такое имя не получили мужчины? Все в жизни так, как нужно, если только мы умеем замечать что-то. Если что-то нам кажется странным и мы начинаем «крутиться» вокруг этой проблемы, тогда эта проблема открывает сама себя как цветок. И мы будем, может быть, когда-нибудь до самой сути это понимать. Тогда поставим перед собой новую проблему, которая через понимание перестанет быть проблемой. Это и есть развитие. Не случайно эти святые имена – женские, ведь женщина – творец духовного мира. А вам когда-нибудь приходило в голову уважать себя только за то, что вы – женщина? Приходила в голову такая мысль? А сколько раз вы ругали себя? Ужасно ругали, ненавидели себя, просто уничтожали себя?

Теперь нужно по-другому. Будьте человеком по отношению к себе, и все будет в порядке. И как ни странно, если мы живем, то от природы или от Бога мы все заслуживаем уважения в самом святом смысле. Мы ни хорошие, мы ни плохие, мы просто есть. Каждый из нас уникален. Другого точно такого на свете нет. Похожих много, но точно такого никогда не было, нет и больше уже никогда не будет. Так и должно быть. Когда мы понимаем это, знаем это и осуществляем это, то все в порядке. Тогда мы – счастливые, здоровые, удачливые люди. А когда мы не понимаем, кто мы есть на самом деле, не умеем простить себе, если что-то не получилось сразу, как хотели, тогда мы теряем себя. Мы считаем себя плохими, одинокими, думаем, что не заслуживаем любви, и все больше и больше тоскуем о любви, которая есть, но которой мы не чувствуем. Потому что любовь – это только чувство. И весь мир может говорить мне, как меня любит, а я от своей печали, от разочарования, от огорчения, от никчемности своей просто тихо уничтожаюсь. Никто не может меня оставить в живых, если я сама себя своими стрессами убиваю. Это закон природы – никто не может прожить жизнь другого.Если вы запомните это, тогда многим людям станет легче. Почти 200 человек [5] из 6 миллиардов по-настоящему помогут земному шару. И всем станет легче жить. Кто не чувствует этого, потому что настолько убил свои чувства, тот живет в своем замкнутом мире, но не уничтожает других, а только самого себя. Но мы этому помешать не можем.

Кто читал произведения святых, тот знает, как относятся святые к желаниям. Скажем, Саи Баба говорит просто: «Перестань жить по желанию, и все будет в порядке». И только не умеет сказать, что освободи свое желание, тогда то, что ты желаешь, будет необходимостью. Почему? Почему не учит? Знаете, святые тоже лишь люди, выросшие в своем окружении, и у них свои обычаи, свои умения. Восточные страны! Для них так естественно, что все сказанное люди воспринимают душой и понимают без слов. Но, как видите, восточные люди тоже развиваются, и у них появляется все больше и больше хороших желаний. Плохого ведь никто не желает. Они тоже желают все больше и больше красивого, хорошего, дорогого, комфортного, и желательно – побыстрее. Вот такая торопливость. Так наша алчность, которая хочет хорошего, становится жадностью, которая хочет побыстрее, побольше, получше. Алчность наша – как тот черт, о котором говорят: «Никогда не умрет». А жадность наша – это наша смерть. Не было бы алчности, не было бы жадности. Если мы освободим одно, то освобождается и другое. И когда мы уходим из этого мира физически, как на каникулы в другие пространства, то мы не уничтожаем себя духовно. Мы идем спокойно, здоровыми, потому что время настало. А когда мы не умеем так идти, значит, что-то мы не выучили. И хорошо, если найдется здесь человек, который помогает тому, кто уходит, легче уходить. Но здесь таких людей тоже мало.

Мы привыкли плакать, когда кто-то уходит, не понимая, что это жалость к самому себе. Причин жалеть себя у каждого много. Но нам из-за эгоизма не приходит в голову, что этим мы не даем уходящим идти по выбранному ими пути. Это их необходимость. Если человек ушел в возрасте одного года, или в 10, или в 20, или в 30 лет – это печально. Печально, что этот человек пришел учиться на такой короткий срок. Но так уж он решил, когда выбирал свою жизнь. Если бы мы занимались собой каждый день хоть немного, то в случае, когда кто-то уходит физически, мы не обвиняли бы себя. Мы ведь не можем прожить его жизнь. Если это наш ребенок и если бы мы по-человечески думали вперед и занимались собой, то даже если он уходит в младенческом возрасте, мы поняли бы, насколько можно было, мы продлили его жизнь. Если бы мы не работали с собой до этого, этот ребенок ушел бы гораздо раньше. Теперь он исполнил свою программу, может быть, очень сложную и тяжелую, только в одном аспекте, но зато при помощи родителей выучил этот урок так, что эта энергия в его жизни в будущем до бесконечности мешать не будет. Так что все равно, кто ушел. Первое, что нужно сделать, – освободить его как заключенного из камеры тюрьмы.

Глядите, заключенный встает, направляется к двери – зов свободы непреодолим. Наблюдайте, как он переступает через порог, как меняется весь его облик, когда он оказывается на свободе. Распрямляет спину, высоко держит голову, расправляет грудь, дышит легко, глаза светятся. По дороге шагает человек, который чувствует, что земля дарит ему тепло. Именно ему. Цветы цветут, птицы поют – и это тоже для него. Чувство одиночества улетучивается.

Если вы много плакали, потом забыли, это было давно, вы не освободили. Сделайте это сейчас. И близкие милые люди, которые ушли, оказывается, никуда далеко не ушли. Они стали вашими ангелами-хранителями. Но это только, когда вы своими слезами, остальными стрессами перестали их уничтожать. Если с каким-то человеком у нас отношения при жизни такие понимающие и полноценные, что мы даже не станем мешать, когда он начнет уходить, тогда, даже если мы эти духовные вещи не знаем, мы чувствуем его близость. У меня с отцом были такие понимающие отношения. У него было очень много ошибок. Мама относилась к нему очень плохо, и, наверное, можно сказать, что было очень много плохого в ее отношении к нему. А я понимала его. И все равно, что мама и мир говорили о моем папе, я гордилась тем, что он – мой папа. Эти короткие и редкие разговоры между нами были настолько доверительными, что отец перед смертью мне сказал: «Ты единственный человек, с которым я во всей своей жизни мог разговаривать». Когда он умирал на моих руках, то я, врач, могла бы многое сделать. Скорая была близко, лекарства дома были. Можно было его еще насильно тащить обратно. Пожил бы еще какое-то время. Но я чувствовала – нельзя. Мое чувство сказало: «Это не любовь». Нельзя мне было мешать своему отцу. Почему? Откуда я знала? Я про духовные вещи тогда ничего не знала. Для меня Бога не было. Я была 100 %-ным атеистом. То, что я чувствовала, то, что я знала, будто была в том мире, – это мое дело. Этого я никому не говорила, т. к. знала точно, что меня посчитают сумасшедшей, этим я испугаю маму еще больше. Она и так жила в постоянном страхе. Поэтому я сохранила свою тайну в себе и делала так, как чувствовала. Как только отец умер, как только все хлопоты, связанные с похоронами, были позади, я начала чувствовать, что мой отец здесь, близко. И как только мне немного нужна поддержка, я знаю, он со мной. Рядом со мной очень много моих близких. Что вы думаете я на сцене одна? Нет, кто видеть хочет, кто медитирует, тот видит, что на сцене со мной рядом, конечно, меньше людей, чем в зале, но достаточно много. Были случаи, когда из аудитории приходили люди на сцену и показывали, что они нарисовали во время лекций, а именно – тех, кто со мной на сцене. Многие узнавали людей на рисунках. Это и есть настоящая жизнь. Если вы чувствуете, что вы не один, значит, вы умеете быть просто человеком, не отторгать от себя тех, кто был близок вам и покинул эту жизнь, тогда они точно знают, когда вам нужна поддержка. И они могут быть на другом конце света, но приходят со скоростью мысли, то есть мгновенно, сюда. Я не забыла их, и они приходят сами, когда это нужно. Насколько вы можете быть человеком, настолько вы способны ощущать их поддержку.

Читать дальше