Лууле Виилма - Оставаться или идти

Телу нужно, чтобы мужчина простил злобе и духу сопротивления, вызываемому в нем господством женщин. Телу нужно, чтобы простили главенству женщин и своему страху меня не любят. Реакция мужчины не заставила себя ждать: «Какой в этом толк, если все равно всякий раз, когда я прихожу к матери, опять что-нибудь случается. Опять что-то не в порядке или сломано! Опять Я должен это наладить. И так всегда, всегда…» Свое мнение он не считает преувеличением.

Страх, что все равно его опять заставят делать все против воли, порождает ситуацию, где ему дают этот страх испытать. Вспомним – остов есть отец, таз – семья. Костяк человеческого тела является самой элементарной системой рычагов.

Уравновешенный рычаг работает, как часовой механизм, даже при сильном перенапряжении мышцы, как правило, не болят. Но когда таз перекошен, то позвоночник уже не может стоять прямо – он либо искривляется, либо натянут как лук и выводит из равновесия и плечевой пояс. Это в свою очередь нарушает двигательные функции рук. Мышцы и сухожилия долго не выдерживают состояния неуравновешенного перенапряжения. Без приведения костяка в равновесие их нельзя вылечить полностью.

Мужчина обычно выбирает в жены женщину, похожую на мать. И этот мужчина не явился исключением. Даже если жена не такая, все же у мужчины уже сформировалась оценка. Мужчина, который наконец-то, в 45 лет, выкроил время между материнскими делами, чтобы заняться своей работой и выслужить любовь жены, теперь боится, что мать будет все больше претендовать на его помощь. Как ни вертись, но сил и времени не хватит. Все равно с ним никто не считается.

Так и случилось – иначе было бы против законов природы. И главный рабочий инструмент мужчины – рука – отказался работать. На помощь пришло тело, чтобы можно было с полным основанием сказать: «У меня болит рука, я не могу делать то, о чем вы просите».

Этот мужчина был хорошим человеком, работягой, но от его стараний было меньше пользы, чем он ожидал. Из-за чувства вины он испытывал постоянный страх, что им не довольны, да и сам он стал недоволен собой и другими. Страх перед требованиями, неудачами, увечьями притягивал именно то, чего он боялся. Он не знал закона природы, согласно которому подобное притягивает к себе подобное. Раздражение, сожаление и негодование усиливали депрессию.

Печень есть средоточие злобы и гнева.Начала давать о себе знать желтуха, возникшая в юности от страха перед злостью, но это недомогание мужчина объяснял неправильным питанием, хотя не мог не признать, что когда понервничает больше обычного, начинает пошаливать печень. Свойственное эстонцам упрямство не позволило ему поначалу понять сущность своей болезни.

Упрямство воздействует на шею. У упрямого человека шейный отдел позвоночника выходит из равновесия, ущемляет нервы, и от острой боли шея становится неподвижной. Называют ли это шейным радикулитом или невралгией – какая разница! Причиной недуга является страх меня не любят + злоба из-за того, что не любят (т. е. не понимают, не заботятся, придираются и т. д.), что и вынуждает упрямца гнуть свою линию.

Разросшееся чувство вины вызвало злобу, которая из-за желания быть хорошим продолжала накапливаться. В итоге он уже и сам не понимал, что постоянно создает напряженность тем, что беспричинно обвиняет других. Как известно, лучшая форма защиты – нападение. Семья, зная о его ранимой душе, все ему прощала, но испытываемый ею страх, что он снова примется обвинять, притягивал его обвинения. Круг замкнулся. Энергия всех оказалась выброшенной на ветер, на работу затрачивалось в несколько раз больше сил. Вместо того чтобы общаться нормально или хотя бы раз учинить порядочную ссору, все, будучи хорошими людьми, щадили и пытались понять друг друга, не догадываясь о том, что нервозное биополе давно уже действует удушающе. Общение – великое, необходимое человеку умение, однако эстонец скован cтрахом меня не любят, боится сказать что-нибудь не так и потому предпочитает промолчать.

Хотя последний пример относился к мужчине, который хотел быть хорошим, в жизни гораздо типичнее мужчины, которые не хотят быть плохими. Такие мужчины не понимают, что их страх оказаться плохим делает их злыми.

Подобный мужчина скоро становится конфликтным, ироничным по отношению к чужим ошибкам, въедливым тираном или несговорчивым учеником, который дальше своего носа не видит. Женщина, вышедшая за такого замуж, пришла преодолевать в этой жизни большие трудности и учиться преодолению больших препятствий.

Должна сказать, что мужчина становится злым, когда не может двигаться вперед по жизненной дороге. Движению препятствует отсутствие любви, а источник любви находится в сердце женщины. Мужчине необходимо впустить в себя эту любовь. Если мужчина не понимает, что в этом ему мешают его собственные стрессы, то он начинает выискивать врага, с которым нужно бороться. Такой человек обычно даже кичится своей воинственностью. Если у него ненароком случается перелом кости и история эта слишком простая и банальная, то он станет приукрашивать ее вплоть до героического поступка. Он и слышать не хочет о том, что в нем засел страх меня не станут любить, если я не докажу свою удаль. Чем мужчина удалее, тем сильнее страх.

Такой мужчина боится плохого и постоянно готов к атаке, так как исходящее от других для него негативно. Зачастую подобный человек в предыдущей жизни был либо чрезвычайно великим страдальцем, который теперь пришел отомстить, либо причинял страдания другим и теперь вторую жизнь подряд испытывает в душе ненависть и во всех видит врагов. Чаша страданий в предыдущей его жизни не переполнилась.

Если ему сказать о ком-то, что тот хороший, то он начнет горячо протестовать. У него есть доказательство, что тот плохой. А если сказать о ком-то плохо, то он обозлится с первых же слов. Начнет хоть кулаками доказывать, что тот хороший. И ему было бы легче, если оппонент был бы под стать ему – горазд на слова и скор на руку. Озлобленный от страха человек не в состоянии мыслить, а спокойному, рассудительному человеку невозможно иметь с ним дело. Они говорят на разных языках.

Почему-то таких мужчин пригоняют на мои лекции их жены, и они непременно спрашивают примерно следующее: «Войны были всегда. Почему же Вы говорите, что лишь теперь люди стали плохими?» Сдерживаемое раздражение не дает им извлечь из моей беседы ничего иного.