Владимир Абрамов - Классическая психиатрия: истины и заблуждения

«Великое заточение»– широкомасштабный полицейский проект, задачей которого было искоренить нищенство и праздность как источников социальных беспорядков. Порядок при этом понимается очень узко – под ним подразумевается совокупность мер, обеспечивающих для всех представителей населения необходимость и возможность труда.

В середине XVII века во Франции лица, отнесенные к категории «неразумие» получили право на уход, пропитание, кров, одежду, но ценой принятия условий физического и морального ограничения своей свободы тюремным заключением. В соответствии с новыми представлениями, когда главным грехом считались лень и безделье, заключенные обязаны были работать.

Труд в то время считался основной моральной и религиозной обязанностью человека, критерием его моральной и социальной благонадежности, основой общественного порядка и благосостояния, поэтому всякий, кто по тем или иным причинам жил не трудясь, считался аморальным, распущенным, опасным человеком, который должен подвергаться наказанию и исправлению. Вследствие этого бедность, нищета, а также физическая или умственная неполноценность стали сопрягаться с понятием вины и преступления, а труд в условиях изоляции (принудительный труд) начал рассматриваться как основное средство нравственного исправления.

С этого времени наказание начинает представляться лекарством, что порождает целый комплекс терапевтических средств, репрессивных по своей сути: «если тело следует лечить, чтобы уничтожить заразу, то плоть необходимо карать, ибо именно она отдает нас во власть греху; и не только карать, но и упражнять ее, умерщвлять, не боясь оставить на ней болезненные раны, ибо здоровье слишком легко превращает наше тело в орудие греха». Теперь больному необходимо в первую очередь раскаяться, выразив свое раскаяние в беспрекословном подчинении правопорядку заведения, в котором он содержится.

Рис. 2. Внешний вид здания работного дома в Англии

Рис. 3. Венский Narrenturm, одно из первых зданий, спроектированных специально для содержания душевнобольных (дата основания – 1784 г.)

Исходя из выстроенной Фуко эпистемологии, безумие в классическую эпоху представляет собой изнанку разума и становится настоящей проблемой и со стороны философии, и со стороны медицины. Философия стремится выяснить природу разума и отграничивать его от неразумия, отделить рациональное от иррационального. Эта тенденция приводит к объединению сфер разума и рациональности. Безумец начинает восприниматься как человек, разум которого совмещен с неразумием. Начинает формироваться новый образ безумца: слегка размытый благодаря практике изоляции, он вбирает в себя все признаки неразумия, что приводит к характерной для всего XVIII века ситуации: безумец мгновенно вычисляется на основе своей инаковости. Он – другой, причем его чужеродность выведена исходя более из интуиции, чем из логики.

Фуко подчеркивает, что благодаря своей инаковостибезумие получает статус объекта, вводящего его в пространство медицины и в дальнейшем выступившего решающим фактором для появления науки о безумии. С этого момента происходит обращение к феноменам, в которых выражается болезнь, давшее начало симптоматическому методу, послужившему освобождению медицины от всего тайного и незримого.

Основаниями для изоляции «неразумия» являлись:

1. Экономические основания– необходимость интернирования «лишних людей» – безработных (асоциальная сила) в связи с уничтожением традиционных хозяйств и развитием капиталистического способа производства.

2. Религиозные основания– секуляризация безумных, перевод их из божественного в светское ведение (противоположное сакрализации).

3. Моральные основания– изоляция безумцев и других маргиналов – всех тех, кто беден, неспособен трудиться и не может интегрироваться в коллектив, – представляет собой следствие этического осуждения праздности. Общий госпиталь и сходные с ним учреждения – не только место, где изолируют и подвергают принудительным работам, но и нравственный институт, где должны караться и подвергаться исправлению моральные изъяны (и для этой цели в распоряжении управляющих подобными учреждениями имелись такие средства, как «столбы», железные ошейники, камеры и подземные темницы. В создании таких учреждений проявляется стремление Европы создать «государство нравственности», где бы с помощью силы насаждалась добродетель.

Во второй половине XVIII столетия отчетливо проявляется кризис системы исправительных учреждений, возникает социальная потребность в преобразовании института изоляции. К концу XVIII в. «дома заточения», возникнув в качестве меры социальной предосторожности, доказали свою неэффективность и полностью исчезли в начале ХIХ в.

Изоляция теперь осознавалась как грубая экономическая ошибка: трудоспособное население «изымается из оборота» и содержится за счет государства. В результате здоровые бедняки (нищие, бродяги, падшие женщины и др.) были выпущены из изоляторов. Вольнодумцев, всех тех, чья вина не была доказана в ходе открытого судебного разбирательства, освободили во Франции вследствие политических преобразований.

Безумцы теперь оставались в исправительных учреждениях лишь вместе с преступниками, осужденными приговором суда; таким образом, безумие, наконец, отделилось от «неразумия». Было неясно, что делать с безумцами. Нередко вследствие отсутствия специальных учреждений безумцев помещали в тюрьмы. Это ставило в тупик законодательную власть, поскольку «она не могла не санкционировать конец изоляции, и теперь не знала в какой точке социального пространства найти для него место – в тюрьме, в госпитале или же в кругу семейной благотворительности.

Зарождающаяся психиатрия вводит безумие в масштабную группу людей, исключенных из производства и представляет их как обобщенный образ асоциальности и маргинальности. Двойственность отношений к ним (ужас и жалость) закладывает фундамент института психиатрической помощи. Однако статус безумия отличался от статуса других маргинальных личностей. Подобно преступнику, безумец рассматривался как нарушитель общественных норм, но система репрессий по отношению к нему приобретала медицинский фундамент в отличие от юридических оснований репрессий преступника.

Безумие отделилось от неразумия и обособилось в самостоятельную группу безумных. Основанием для этого явилось главное отличие безумия от неразумия – неспособность трудиться. В 1798 году Иммануил Кант предложил описание безумия как дихотомию разумного и безрассудного. По степени тяжести Кант разделил сумасшествие на три группы: безумие, помешательство и невменяемость.Его определение безумия как смещение разумного в безрассудное являлось в XVIII и XIX веках классическим определением сумасшествия. Помешательство же Кант определяет как систематическое нарушение разумного, которое проявляется в «позитивном» безумии: больные вырабатывают собственные логические правила, которые не отвечают логике здоровых. Во всех формах сумасшествия личное восприятие заменяет здравый смысл, а психическая болезнь, как десакрализованная форма безумия связывается с моральным злом.