Ирина Млодик - Бесконечный ноябрь. Депрессия и что с ней делать

В своем кабинете я часто наблюдаю стремление людей подавлять свои желания и чувства. Поэтому с этого и начнем более плотное знакомство с депрессией. Тем более что само слово «депрессия» произошло от латинского depressio, что и означает «подавление». Слово это стали употреблять в конце XIX века, и с тех пор оно прижилось, постепенно вытеснив ранее привычное, а теперь имеющее почти романтический оттенок понятие «меланхолия». Так что же начинает подавляться и почему? (Как вы уже поняли, мы разбираемся с психогенными причинами депрессии, оставив эндогенные врачам.)

Есть множество способов справляться со сложными переживаниями: вытеснение, отрицание, диссоциация, замещение, подавление и прочее, прочее. Они срабатывают в тот момент, когда мы не можем справиться с перевариванием этих переживаний . А не можем мы этого по разным причинам:

– переживания сильные, а собственный психический контейнер еще недостаточно развит ;

– переживания сильные, а поддержки, помощи, утешения нет, то есть переживать приходится в одиночестве ;

– переживания сопровождаются внутренним конфликтом из-за противоречивости чувств: человек испытывает любовь и одновременно ярость; отвращение и возбуждение; страх и потребность в безопасности; нужду в другом и невыносимость бытия рядом; привычно критикует себя и в то же время испытывает чувство удовлетворенности собой и даже гордится;

– переживания осуждаются окружающими людьми и становятся «запретными» (например, зависть, гнев, жажда обладания, возбуждение, сексуальное желание, проживание триумфа, желание нравиться или желания вообще).

На подавление какого-то чувства или желания обычно уходит много психических сил, это приводит к чудовищной усталости, а многолетняя усталость приводит к астении. При этом мы знаем, что любое чувство или желание внутри нас – это источник энергии. И если мы запираем свою энергию во внутренних подвалах, то у нас еще столько же сил уходит на сдерживание этой заветной двери, чтобы подавляемое не вырвалось наружу. Получается, что ради самосохранения (а именно для этого у нас существуют психологические защиты) мы не только лишаемся энергии, но и тратим дополнительную энергию, только чтобы не войти в контакт с невыносимым.

К примеру, девушка в детстве постоянно подвергалась абьюзу и инцестуозному использованию со стороны родственников. Близкие – это те, с чьей стороны ждешь защиты и поддержки, но в ее жизнь именно они привнесли огромную небезопасность. Ранняя сексуализация вызывает отвращение, однако показывать его нельзя – и ради сохранения «доброго» отношения с близкими людьми приходится подавлять отвращение, страх, ненависть, ярость. Все эти сильные чувства направляются на саму себя для того, чтобы создать и сохранить иллюзию любви близких и адекватности их поведения. Она сама при этом становится чудовищно плохой, омерзительной, той, что не имеет права жить. В детстве такая стратегия спасает ее от сумасшествия и отвержения со стороны семьи, но когда она взрослеет, появляется «непонятно откуда взявшаяся депрессия» и поселяется надолго. Теперь, когда внутренняя «война» и выживание позади, психика возвращается к тому, что было недопрожито. Психика предъявляет счет за расщепление и подавление. Депрессия «предлагает» заняться собой и высвободить подавленное, начать переживать то, что было отрезано. Психика больше не хочет обслуживать окружение и замыкается на саму себя.

Травматичное детство вообще, к сожалению, прекрасный и почти неистощимый источник депрессии. Потому что счет за выживание приходит по мере взросления, и счет этот – не наказание, как может показаться, а возможность. Возможность заняться собой, разобраться в прошлом и начать жить.

На самом деле и без травматичного детства нам достаточно часто приходится подавлять свои чувства. Когда на нас орет начальник, прямо в этот момент, как правило, мы не можем выразить все то, что у нас рождается в ответ на его претензии. Мы сдерживаемся, но потом все же большинство людей находят способ выразить досаду, недовольство или гнев, и в худшем случае достанется ребенку, кошке или жене (мужу), а в лучшем – он(-а) встретит коллегу, и они обсудят эту историю, обмусолят, переживут.

Получается, что подавление чувств, реакций и желаний – неизбежная часть социального общения. Иначе мы бы постоянно разбивали друг другу головы чем придется – от ярости, ревности, зависти, желания обладать. Цивилизация во многом строится и функционирует на способности сдержать первый импульс. Но при этом и на возможности в итоге вербализовать, переварить, обработать, прожить все то, что сначала было приглушено и удержано. Собственно, для этого и дан нам психический аппарат.

Поэтому если размышлять о подавлении как о механизме, способном спасти общество и самих себя от разрушения, то получается, что нам нужно совершить трудновыполнимое – пройти по краю лезвия между удерживанием и подавлением желаний и возможностью их все-таки вербализовывать, перерабатывать, реализовывать и выражать. Это чаще всего нелегко даже при отсутствии травматичного детства и сложного прошлого опыта.

Поэтому психотерапевтическая работа с депрессией не бывает простой и быстрой. Мы не можем просто распаковать упакованное и выпустить всех «монстров» из подземелья. Сначала нужно создать безопасные для этого условия. Но об этом чуть позже – в Главе 3, посвященной работе с депрессией.

Видит бог, я сейчас всячески стараюсь не подавлять в себе желание бросить писать. Лично мне написание книг без нарциссических мучений и бесконечных измышлений типа «Да кому это надо, про депрессию писано-переписано, что ты нового можешь сказать?» не дается. И я разрешаю себе хотеть бросить. Хотеть – это важное позволение. Это свобода выбора, ощущая ее, я не чувствую себя заложником, рабом своей идеи – написать книгу. Иначе я бы уже давно бросила.

Есть все-таки разница между действием и желанием. Когда желание подавляется, когда ты его себе не позволяешь испытывать, то появляется большая вероятность того, что разыграется и свершится действие. Так психика сопротивляется отщеплению важного – наших желаний. Мы что-то решаем головой, а потом не замечаем, как мы уже что-то сделали. Я уверена, что вы часто встречали таких людей, которые внезапно наедаются до отвала, хотя они на строгой диете; которые запрещают себе тратить деньги, напиваться, спать до обеда, но потом снова и снова делают это. Возможно, и с вами такое случалось… Если бы нам разрешали хотеть, несмотря на нежелательность или невыполнимость действия, у нас бы не было половины наших психических проблем.

Хотеть очень важно, но делать это совершенно не обязательно. Хотеть и делать – разные вещи, тем, у кого они слеплены, неплохо бы разлепить. Если бы мы позволяли себе хотеть бросить школу… Если бы понимали, что хотеть сладкого, жирного, вредного – нормально… Так же, как хотеть дружить с плохим мальчиком, прогуливать уроки, не спать до утра… Чуть позже мы понимали бы, что люди хотят, чтобы их любили вечно, хотят никогда не расставаться с любимыми, хотят стабильности, богатства, успеха, известности… И тогда мы могли бы не подавлять в себе эти естественные желания, не считаясь с ценой.