Майкл Фельдман - Эдипов комплекс сегодня. Клинические аспекты

Статья 1945 года была написана до создания основной работы Кляйн «Заметки о некоторых шизоидных механизмах» (1946), в которой она описывает параноидно-шизоидную позицию. Она так и не использовала в полном объеме идеи новых открытий для создания целостной теории эдипова комплекса. Но каждый раз отмечала важность этой первичной констелляции для эдиповой ситуации. Например, в работе «Зависть и благодарность» (Klein, 1957) она описывает пагубные последствия того, что не ревность, а зависть играет ведущую роль в эдиповом комплексе.

Три статьи, представленные во второй, третьей и четвертой главах, базируются на идеях, которые Кляйн изложила в общих чертах, а именно: связи между депрессивной позицией и эдиповым комплексом и в контексте этого существенного значения, которое имеет принятие, в конечном итоге, генитальной созидательной родительской пары, а также различение между поколениями и между полами.

Кляйн всегда подчеркивала важность установления хорошего отношения к груди и к матери, абсолютно необходимого в тот период, когда ребенку приходится выдерживать и перерабатывать эдиповы тревоги. С тех времен проделана большая работа, базирующаяся на основных идеях Кляйн. Открытие ею роли проективной идентифиации при параноидно-шизоидной позиции получило развитие и привело к более детальному пониманию ранней патологии, особенно роли патологических форм проективной идентификации. Все три автора используют бионовское понятие контейнера и контейнируемого в качестве прототипа восприятия и переживания отношений между родителями (Bion, 1962, 1963).

Бион расширил введенное Кляйн понятие проективной идентификации, с тем чтобы включить в него примитивное психическое общение и обмен. Младенец проецирует в грудь свою тревогу и зачаточные примитивные конкретные элементы (бета-элементы). Мать, способная к контейрированию проективной идентификации, бессознательно перерабатывает эти проекции и отвечает в соответствии с потребностью младенца. Когда это происходит, младенец способен вновь интроецировать свои проекции, видоизмененные пониманием; при этом он интроецирует грудь в качестве контейнера, способного содержать в себе тревогу и справляться с ней. Это формирует основу его собственной способности справляться с тревогой. Подобное видоизменение посредством понимания превращает бета-элементы в альфа-элементы более высокого уровня психического функционирования. Согласно Биону, хорошее отношение между контейнером и контейнируемым является основой таких будущих способностей, как символизация и мышление. Когда отношения серьезно нарушены либо материнским враждебным ответом, либо завистью младенца – обычно это сочетание того и другого, – то закладывается основа для будущего психотического расстройства.

Предметом интереса авторов данных трех глав являются примитивные формы эдипова комплекса, соединенная родительская фигура, роль проективной идентификации и примитивных психотических форм эдипова комплекса либо как регрессивной защиты, либо в силу того, что доэдиповы психотические процессы делают невозможным возникновение собственно эдиповой ситуации. Плохие отношения между контейнером и контейнируемым решающим образом влияют на начало эдипова комплекса. Бион (1970) полагал, что при хороших («сотрапезных») отношениях между контейнером и контейнируемым два объекта «делят третий с выгодой для всех троих». А плохие («паразитические») отношения «производят третьего, разрушительного для всех троих».

Как я понимаю, младенец, для того чтобы сохранить удовлетворительное отношение к груди, отщепляет плохие свойства как груди, так и себя и создает плохую третью фигуру. Отцовский член является идеальным контейнером для таких проекций. Во всех трех главах описываются пациенты, чья фантазийная жизнь находится во власти таких плохих фигур, и их вторжение ощущается как катастрофа для отношений между ребенком и матерью. Механизмы расщепления также очевидны. В первой главе Мелани Кляйн описывает, как у Ричарда раннее расщепление груди влияет на его эдипов комплекс. Он расщеплен между матерью с идеальной грудью, плохим отцом и плохой генитальной матерью, содержащей в себе отца. Тем не менее данные расщепления и проекции скорее напоминают регресс к более нормальной параноидно-шизоидной позиции, чем в случае с более нарушенными пациентами, представленными Бриттоном, Фельдманом и О’Шонесси. О’Шонесси описывает особый род расщепления, названный ею «разрывание» родительской пары, являющийся нападением на ее гетеросексуальные прокреативные свойства. Пара разбивается или разрывается на две сексуальные половины: садистический фаллос и ослабленную мазохистическую женскую часть, и в фантазии создается ощущение, что каждая половина готова к гомосексуальному союзу против другой. Это расщепление, исполненное гораздо большего насилия, чем описанное Кляйн в материале Ричарда.

Все три автора, в особенности доктор Фельдман, демонстрируют, каким образом фантазии пациента, касающиеся природы родительских отношений, не только влияют на качество его объектных отношений и природу его тревог и защит, но оказывают серьезное влияние на его мышление. Доктор Фельдман показывает, как то, каким образом родительская пара объединяется в фантазиях пациента, особенно то, соединяются они для жизни и удовольствия или деструктивно, определяет его отношение к тому, что его собственные мысли оказываются вместе в его голове. В процессе мышления необходимо установление связей, включая и связи между родителями, и это как раз то, чего не могут выдерживать пациенты с нарушениями в ранней эдиповой ситуации. Это видно на примере пациентки доктора Бриттона, которая ощущает мысли аналитика как родительское совокупление и кричит: «Остановите эти траханые мысли!»

С начала работы с детьми Мелани Кляйн интересовали эпистимофилические влечения. Она связывала их с побуждением исследовать материнское тело и проводила связь между отставанием в учебе и параноидными тревогами по поводу материнского тела. Авторы трех глав, представленных здесь, подчеркивают связь между эпистимофилическими влечениями и открытием родительских сексуальных отношений.

Доктор Бриттон интересно формулирует эдипов треугольник в депрессивной позиции, а именно как особое психическое пространство внутри границ этого треугольника. В этом психическом пространстве ребенок может поддерживать разные отношения с каждым родителем в противоположность примитивному отношению к соединенной родительской фигуре; одновременно он признает, что родители существуют как пара, и он из нее исключен, наличие такого психического пространства базисно обусловливает свободу психических процессов. Согласно доктору Бриттону, это психическое пространство является расширением первичных отношений между контейнером и контейнируемым, как это описывал Би-он. Несомненно, первичные отношения между контейнером и контейнируемым являются основой более позднего концепта отношений между мужским половым членом и влагалищем. Существует, однако, существенное различие. В первом случае ребенок является участником и бенефициарием этих отношений. Признание родительской пары ставит его лицом к лицу с хорошими отношениями контейнируемый—контейнирующий, из которых он исключен. Он оказывается один на один с отдельностью и разделенностью, являющимися частью процесса переработки депрессивной позиции. Это ставит его также перед осознанием того, что природа связи между родителями отлична от отношений ребенка к родителям и недоступна для него сейчас. Это интересное продолжение идеи Биона и новая точка зрения на важные изменения в психической деятельности, имеющие место в депрессивной позиции.