Дэн Шорт - Надежда и жизнестойкость – понимание психотерапевтических стратегий Милтона Х. Эриксона

Отвлечение – стратегия, которая особенно полезна для противодействия эффектам самосбывающихся пророчеств или глубоко закоренившимся условным рефлексам к вызывающим страх стимулам. В качестве примера можно упомянуть ребенка (или взрослого), который боится уколов. Один лишь вид иглы способен вызвать гиперчувствительность и физическое перенапряжение. Ребенок может даже попытаться убежать. Это, как правило, заканчивается принуждением, страх усиливается, а это, в свою очередь, замыкает ситуацию в порочный круг. В конце концов, ребенок испытывает от укола гораздо более сильную боль, получая к тому же психологическую травму. Если же ребенка попросить посмотреть на тарелку с конфетами и решить, сладость какого цвета он хочет, игла выпадает из его внимания и небольшой укол вполне может остаться незамеченным. Во время своей резидентуры Эриксон выработал своеобразный метод отвлечения для подобных ситуаций. Пока пациент ждал своей очереди на процедуры, он говорил: «Я надеюсь, вам не попадется та медлительная медсестра. Если у медсестры быстрые руки, боль намного меньше». Таким образом, он переводил внимание пациента на личность медсестры и на то, как отреагировал Эриксон на ее приход. Вздохнул ли он с облегчением? Если да, то пациент расслаблялся, только лишь гадая, насколько было бы больно, попадись ему не та медсестра. (Эриксон, 1966)

Что касается психологических расстройств, то существует множество состояний, которые со временем ухудшаются или становятся хроническими из-за воздействия самосбывающихся пророчеств. Каждый раз, когда человек ожидает плохого исхода, симптомы, которые в ином случае были бы снижены, от одного только ожидания могут стать более выраженными. В качестве примера можно привести человека, который настолько боится заикания во время речи, что еле-еле может говорить. Или ребенка, больного астмой, который настолько боится приступов, что напрягает все мускулы груди и не может нормально дышать. Люди с депрессией начинают страдать от некоторой подавленности и, как следствие, лежат в кровати целый день, смотрят телевизор по 12 часов или пьют, что еще больше заставляет их чувствовать себя подавленными: «Какой же я жалкий человек». В каждом из данных случаев порочный круг можно разорвать с помощью отвлечения на действие, которое несовместимо с болезненным состоянием. Каждый раз, когда плохие ожидания не оправдываются, высвобождается энергия для нового научения. [4] Более подробно эта мысль описана в 10-й главе, в разделе о технике смущения.

Скорее всего, боязнь лифтов была вызвана у мужчины общей непривычностью ситуации. Он старательно избегал ее, и поэтому само движение вверх ему было в новинку. Кроме того, он был «порядочным» господином, а потому не привык, чтобы средством передвижения управляла юная девушка. Он также, скорее всего, чувствовал себя неуютно, находясь наедине с молодой женщиной в маленьком, закрытом пространстве. Как уже было упомянуто, ему не было страшно войти и выйти из лифта, равно как и иметь офис на верхнем этаже. Именно поэтому работать необходимо было с движением вверх, а не клаустрофобией или боязнью высоты. Учитывая, что операторами работали только молодые девушки, интересно отметить, как Эриксон в самом начале заявил о том, что «обратный путь покажется страшнее». Лифт едет вверх, и именно этого боялся мужчина, а значит, логичным решением казалось движение вниз. Таким образом, Эриксон предвещал, что интервенция будет связана с неким сексуальным подтекстом. Будучи занят приставаниями девушки, мужчина полностью отвлекся от своих физических ощущений. Более того, он больше обращал внимание на расстояние между ним и девушкой, чем на дистанцию между собой и первым этажом. Такому отвлечению было практически невозможно сопротивляться, и в результате подъему на том старом лифте было придано новое значение.

В Финиксе к Эриксону на терапию пришла девушка, страдающая от огромной тревоги. Ее поведение было чрезвычайно ригидное и ограничивающее. У нее был особый способ делать практически все: одеваться, читать письма, сидеть только на определенных объектах, жить в определенных местах. Более того, у нее была непреодолимая тяга к чистоплотности, иног-да она проводила по 19 часов в сутки, моясь.

Как сказал Эриксон: «Первое, что я сделал, – позволил рассказать, что ее так крайне тревожит, когда она моется».

Девушка пыталась убедить Эриксона в том, что она абсолютно поглощена своим огромным беспокойством. Доктор позволил долго рассказывать ее историю и, как только она убедила себя, что беспокойство было таким ужасным, что она не могла замечать ничего другого, согласился с ней. Тогда он спросил с большим любопытством: «Ты настолько поглощена своим ужасным, ужасным беспокойством, когда моешься, что не была бы против, если бы я наблюдал за тобой, верно?» Он так описал ее реакцию на это заявление: «…ее буквально трясло так, что зубы клацали». Заметим, что он не сказал, что сделает это, оно просто полюбопытствовал, чтобы расширить ее ригидное восприятие. Пациентка же ответила, что даже подумать об этом боится, и была вынуждена признать, что просто не могла бы этого стерпеть. Тогда Эриксон сказал: «Наверняка ты была бы настолько поглощена беспокойством, что не заметила бы присутствия другого человека». В этот момент ее беспокойство по поводу душа больше не казался таким поглощающим. Затем он заметил: «Знаешь, не так уж плохо, что ты из-за беспокойства не смогла бы заметить чьего-то присутствия. Более того, готов поспорить, что, если бы я просто постучался в ванную, ты бы услышала это». Затем он сказал, что, может быть, он смог бы зайти и постучаться в дверь и этого было бы достаточно, чтобы отвлечь ее от невероятного беспокойства, которое ей ранее казалось непреодолимым (Эриксон, 1958e)

Выражение «красная сельдь» связано с методом ухода от преследующих человека собак, нюх которых можно сбить с помощью пахучей рыбы вроде сельди. В терапии данный прием применяется для того, чтобы, используя эмоционально окрашенную «приманку», сосредоточить внимание клиента лишь на одной детали, отвлекая от слишком сложной общей ситуации.

Эриксон часто пояснял свои техники с помощью примеров из зубоврачебной практики, так как многие из его пациентов боялись идти к зубному врачу, особенно если лечение было связано с уколами. В этом случае Эриксон советовал дантистам положить перед пациентом поднос с огромной иглой и при входе говорить: «Сначала я применю гипноз, и это заблокирует боль. Тем не менее, если вам станет не по себе, можем пустить в дело вон тот шприц». Игла в данном случае играет роль «красной сельди», отвлекая пациента от процесса лечения зубов. (Эриксон, 1962c)