Виталий Жмуров - Психиатрия

Ошибки узнавания, а также утрата способности узнавать или агнозия , возникают по разным причинам (греч. а – приставка отрицания, gnosis – знание, познание). Возможными причинами являются следующие. Во-первых, это неадекватное выделение первичного образа, например в силу нарушения внимания, аффекта, каких-то внешних помех. Во-вторых, это нарушение поиска нужных следов памяти. В-третьих, это изменение либо разрушение нужных следов памяти. Болезненная активизация следов памяти может повлечь спонтанное появление образов, часто неотличимых от наглядных.

3. Категоризация (kategoricos – утверждающий) – определение класса объектов, к которому принадлежит воспринимаемый в данный момент («дерево», «собака» и т. п.). Класс объектов и его название являются как бы кодом к пониманию назначения данного объекта. При нарушении категоризации ошибка восприятия может касаться именно класса, с которым этот объект идентифицируется. Иначе говоря, нарушается понимание назначения объекта. Дети, например, впервые увиденный вертолет могут отождествить со стрекозой или наоборот. Луна расценивается ими как одушевленный объект, так как она двигается. Параноидный пациент незнакомого человека принимает за преследователя, он по каким-то признакам относит его к классу опасных объектов.

4. Проекция – дополнение данного наглядного образа признаками, которых у него нет, но которые свойственны соответствующему классу объектов (лат. projectio – бросание вперёд). Например, наделить его каким-то цветом. Или «впечатать» в текст либо включить в чью-то речь отсутствующее слово, увидеть то, чего на самом деле не было. Тем самым наглядный образ приобретает недостающие в нем реальные или какие-то мнимые качества. «Врет, как очевидец» – выражение специалистов сыска, которым не раз приходилось иметь дело с искренними, но весьма неточными показаниями свидетелей.

Необходимыми условиями развития восприятия являются следующие:

– нормальное формирование и функционирование психофизиологических структур восприятия в пре- и постнатальном периоде ;

– достаточный и адекватный сенсорный опыт , особенно в первые годы жизни индивида. Так, эстетическая депривация, когда ребенок видит и слышит слишком много уродливых вещей, может привести к тому, что индивид лишится возможности воспринимать нечто возвышенное, прекрасное;

– наличие препятствий к активной исследовательской деятельности , например, свободе передвижения, возможности манипулировать предметами. Тем самым исключаются механизмы обратной связи, важные для формирования адекватных когнитивных структур восприятия;

– отсутствие сенсорной или перцептивной депривации , т. е. дефицита структурированной наглядной информации;

– наличие познавательной мотивации, любознательность, пытливость ;

– наличие позитивного эмоционального отношения к воспринимаемому , т. е. базового доверия к внешнему миру.

К первому году жизни острота зрения у детей достигает таковой у взрослого человека. К этому же возрасту дети научаются видеть предметы в нормальном, неперевернутом виде. К двум месяцам дитя узнает лицо матери, воспринимает глубину пространства, к четырем месяцам различает цвета и субмодальности других видов чувствительности. В 2–3 года узнает множество предметов, т. е. имеет для этого достаточное количество когнитивных структур. Категоризация восприятия становится возможной к концу первого года жизни. Константным восприятие делается к 12–13-летнему возрасту.

3. Представление– мысленные образы, т. е. воспоминания сенсорных впечатлений, воспроизведение следов воспринятого ранее. Мысленные образы таковы.

1. Образы представления уступают наглядным в том, что касается чувственной яркости и детализации. Например, они редко бывают цветными. Обычно это размытые, блеклые образы, в которых более определенно представлена структура, нежели сенсорная «одежда» каких-то объектов.

2. Мысленные образы лишены проекции во внешний мир, они как бы не покидают пределы психического Я индивида, то есть его внутриличностной области.

3. Мысленные образы, даже если они отличаются чувственной яркостью, никогда не отождествляются с реальными объектами.

4. В норме мысленные образы всегда появляются в сознании с ощущением того, что они связаны с какими-то произвольными познавательными целями, с какой-то целенаправленной активностью индивида.

5. Мысленные образы обычно носят обобщенный характер, т. е. скорее представляют классы объектов, чем какие-нибудь конкретные объекты, хотя если индивиду это нужно, он вполне может извлечь из памяти и образы последних.

6. Следы наглядных образов, хранящиеся в памяти, так или иначе видоизменяются, перерабатываются под влиянием нового опыта, эмоций, потребностей. Так, они вступают в ассоциации с другими впечатлениями, включаются в определенные логические структуры, обретают тот или иной личный смысл. Другими словами, в окончательной форме они запечатлеваются в памяти сильно изменившимися в сравнении со своими первоначальными прототипами. Более того, они меняются и в последующем, по мере их использования в разных контекстах.

Это означает, что образы представления могут сильно отличаться от своих предшественников, то есть наглядных образов, так что воспоминания о происшедшем нередко очень отличаются от того, что первоначально было воспринято. Это «редактирование» впечатлений становится особенно заметным под влиянием психического расстройства. В галлюцинациях, например, нередко выявляется содержание, весьма далекое от того, каким оно было в реальности. Покажем это на нескольких конкретных примерах.

Социальными психологами установлен факт эвристики доступности – склонности индивида судить о чем-либо исходя из доступности мысленных образов (греч. heurisko – нахожу). То, что первым приходит в голову, обычно кажется более правильным и значимым, нежели это было на самом деле. Нередко первыми всплывают из памяти случайные представления, не имеющие прямого отношения к происшедшему, например, недавно прочитанное, услышанное или даже увиденное во сне. Это может повлечь явление, известное как переписывание прошлого . Например, серебряный призер соревнования расстраивается больше, чем бронзовый, так как, вспоминая случившееся, думает, что был всего «на волоске» от победы. Люди, потерявшие своих близких, переживают тем сильнее, чем больше возможностей предотвратить трагедию они видят задним числом. Скорбь поэтому часто омрачается чувством вины или даже враждебностью к тем, кто, как кажется, имел возможность, но не стал делать то, что мог, без большого труда.