Карл Юнг - Эон. Исследования о символике самости

32Если облако «анимозности», окружающее мужчину, состоит главным образом из сентиментальности и негодования, то у женщины оно выражает себя в виде безапелляционных мнений, домыслов, инсинуаций и неверных толкований, единственная цель которых – разрушить связь между двумя человеческими существами. Женщина, как и мужчина, оказывается окутанной иллюзиями, сплетенными ее демоном-фамильяром, и как дочь, которая одна понимает отца (то есть всегда во всем права), переносится в овечью страну, где ее пасет пастырь ее души, анимус.

33Анимус, как и анима, имеет и положительный аспект. Через фигуру отца он выражает не только общепринятое мнение, но и то, что мы называем «духом», в частности философские или религиозные идеи, или, скорее, проистекающую из них установку. Таким образом, анимус – это психопомп, посредник между сознательным и бессознательным и персонификация последнего. Как анима становится Эросом сознания посредством интеграции, так и анимус становится Логосом; как анима придает сознанию мужчины способность устанавливать связи и отношения, так и анимус наделяет сознание женщины способностью к размышлению, обдумыванию и самопознанию.

34Влияние анимы и анимуса на эго в принципе одинаково. Это влияние крайне трудно исключить, поскольку оно, во‐первых, обладает необыкновенной силой и мгновенно наполняет эго-личность несокрушимым чувством правоты и праведности. Во-вторых, причина этого влияния спроецирована и представляется заключенной в объектах и объективных ситуациях. Обе эти характеристики, как я полагаю, восходят к особенностям архетипа, который, разумеется, существует априорно. Возможно, этим и объясняется зачастую абсолютно иррациональное, но вместе с тем бесспорное и неоспоримое существование определенных настроений и убеждений. Вероятно, они с таким трудом поддаются влиянию именно из-за суггестивного эффекта, исходящего от архетипа. Он зачаровывает сознание и держит его словно в гипнотическом плену. Очень часто эго испытывает смутное чувство морального поражения и тогда ведет себя еще более оборонительно, дерзко и самоуверенно, тем самым создавая порочный круг, который лишь усиливает его чувство неполноценности. Как следствие, человеческие отношения лишаются почвы, на которой они зиждутся, ибо, как и мегаломания, чувство неполноценности делает невозможным обоюдное признание, без которого отношений не бывает.

35Как я уже говорил, легче понять тень, нежели аниму или анимус. С тенью мы имеем некоторое преимущество: отчасти мы готовы к встрече с ней благодаря образованию, которое всегда стремилось убедить людей в том, что они состоят отнюдь не из чистого золота. Посему каждый сразу понимает, что подразумевается под «тенью», «низшей личностью» и т. п. А если человек забыл об этом, воскресная проповедь, жена или налоговый инспектор с легкостью освежат его память. С анимой и анимусом, однако, все гораздо сложнее. Во-первых, нравственное образование в данном плане отсутствует, а во‐вторых, большинство людей не видят ничего плохого в самодовольстве и предпочитают взаимные оскорбления (если не хуже!) признанию своих проекций. В самом деле, наличие иррациональных настроений у мужчин и иррациональных убеждений у женщин кажется вполне естественным. Предположительно подобная ситуация уходит своими корнями в инстинкты и должна оставаться неизменной, дабы Эмпедоклова игра любви и ненависти между стихиями могла продолжаться вечно. Природа консервативна и неохотно позволяет нарушить «круги своя»; она самым упрямым образом защищает неприкосновенность заповедников, где обитают анима и анимус. Таким образом, осознать проекции анимы/анимуса гораздо труднее, чем признать свою теневую сторону. Для этого требуется, разумеется, преодолеть определенные моральные преграды, такие как тщеславие, самолюбие, высокомерие, негодование и т. п., однако в случае проекций к ним добавляются всякого рода интеллектуальные затруднения, не говоря уже о содержаниях проекций, с которыми человек вообще не знает, как быть. В довершение ко всему возникают сильные сомнения касательно того, не чересчур ли мы вмешиваемся в дела природы, доводя до сознания вещи, которые лучше не трогать.

36Хотя, судя по моему опыту, на свете существует немало людей, которые способны без особых интеллектуальных и моральных затруднений понять, что подразумевается под анимой и анимусом, многие лишь с большим трудом могут представить себе эти эмпирические понятия как нечто конкретное. Это свидетельствует о том, что данные понятия выходят за рамки обычных переживаний. Они непопулярны именно в силу своей непривычности. Как следствие, они мобилизуют предрассудки и становятся табу, как и все неожиданное.

37Таким образом, если мы выдвигаем требование устранить проекции, ибо это не только полезно, но и во всех отношениях выгодно, мы вступаем на новую территорию. До сих пор каждый был уверен, что идея «мой отец», «моя мать» и т. д. есть не что иное, как правдивое отражение настоящего родителя, в точности соответствующее оригиналу, и что когда человек говорит «мой отец», то имеет в виду именно то, чем его отец является в реальности. На самом деле он думает, что имеет это в виду, однако допущение идентичности отнюдь не гарантирует эту самую идентичность. Здесь вступает в действие парадокс enkekalymmenos («скрытый под покрывалом») [7] Данный парадокс восходит к Евбулиду и звучит следующим образом: «Можешь ли ты узнать своего отца?» – «Да». – «Можешь ли ты узнать этого человека под покрывалом?» – «Нет». – «Этот человек под покрывалом – твой отец. Следовательно, ты можешь узнать своего отца и не можешь узнать его». . Если некто Х включит в психологическое уравнение имеющийся у него образ отца, которого он принимает за реального отца, уравнение не будет иметь решения, поскольку введенная неизвестная не согласуется с реальностью. Х упустил из виду тот факт, что его представление состоит, во‐первых, из крайне неполной картины, полученной им о реальном человеке, а во‐вторых, из субъективных модификаций, наложенных им на эту картину. Представление Х о своем отце – комплексная величина, за которую реальный отец отвечает лишь частично, тогда как неопределенно большая доля принадлежит сыну. Следовательно, всякий раз, когда сын критикует или восхваляет своего отца, он бессознательно метит в самого себя, тем самым вызывая психические последствия, свойственные людям, которые привыкли принижать или расхваливать себя. Если, однако, Х тщательно сопоставит свои реакции с реальностью, у него появится шанс заметить, что он где-то допускает ошибку; по поведению отца ему надлежало давным-давно понять, что его представление о нем ложно. Однако, как правило, Х уверен в своей правоте, а если кто-то и не прав, то это, несомненно, кто-то другой. Если Х обладает слабо развитым Эросом, то он либо останется равнодушен к неадекватным отношениям с отцом, либо будет раздражаться из-за непоследовательности и общей непостижимости последнего, ибо его поведение никогда не соответствует образу, сложившемуся у Х. Таким образом, Х полагает, что имеет полное право чувствовать себя обиженным, непонятым и даже преданным.