Жинетт Парис - Мудрость психики. Глубинная психология в век нейронаук

Феминизм де Бовуар вскоре был подхвачен американскими феминистками, которые начали распространять эти освободительные идеи среди женщин по всему миру и превратили их в политическую активность. Стиль их письма был доступен и выразителен и помогал миллионам женщин переоценить свои ценности. Меня так соблазнил этот типично американский стиль, что я тут же поклялась служить этому идеалу в своей преподавательской и писательской деятельности. Позже другие идеи пришли в противоречие и разрушили или заменили раннее влияние экзистенциализма. Феминизм де Бовуар был раскритикован как американскими, так и европейскими феминистками, которые, как Люси Иригарэ, полагали, что он отказывал женщинам в их инаковости.

Некоторые лучшие кинематографисты-женщины (Аньес Варда, например) в своих фильмах заняли антипозицию по отношению к де Бовуар и старались показать, как бытие в женском теле определяет, навязывает женщине чувственный, телесный опыт ее бытия. Феминизм после де Бовуар был периодом утверждения отличительных особенностей женственности. Девушки-студентки в знак протеста стали вязать во время лекций, выставляя свою феминность напоказ как символ идентичности. Это настойчивое утверждение инаковости добавило еще один слой к феминистскому мышлению и убедило меня в необходимости плюралистического подхода к феминизму. Феминизм де Бовуар акцентирует общечеловеческое (отсюда необходимость равной платы за равный труд), в то время как феминизм Иригарэ исследует идентичность, для которой требуются контрасты непохожести.

Теперь я считаю, что плюралистичекий подход к феминизму обнаруживает не только два противоположных направления, но столько направлений, сколько могут вместить умы мужчин и женщин, так как все они являются формами свободы. Кто-то может придумать, например, феминизм для каждой богини греческого Пантеона или по одному феминизму для каждого философского направления (де Бовуар создала экзистенциальный феминизм, Иригарэ – психоаналитический) и для каждой культуры.

Полемика и противоречия будут сопровождать эти интеллектуальные построения, но полемика и противоречие являются частью того, что делает умственную жизнь подобной бесконечной перестройке великолепного дворца. Снесите эту стену. Добавьте окно. Здесь вставьте дверь. Поднимите ту крышу, откройте вид отсюда, закройте оттуда, а потом начните все сначала, потому что дом идей, воздвигнутый много лет назад, сейчас стал тесным и требует очередной переделки. Структуры для формирования идей постоянно нуждаются в обновлении, потому что идеи, а еще больше слова, в которые они облекаются, стареют быстрее, чем на деревянном полу появляются царапины и трескаются гипсовые стыки.

Прежде чем покинуть семейное гнездо, мы с Клодом разделили мир на две части. В одной части должны были быть философы, чья задача – стирать пыль иссохших идей, противоречащих друг другу. В другой части будут психологи, которые станут протирать мокрые следы человеческих слез, пролитых по поводу тех же самых противоречий. Очевидно было, что философия принадлежит анимусу, а психология – аниме, из чего следовало, что я стану психологом, а мой брат – философом. Это разделение мира было таким же бессмысленным, как и заявление, что у женщин нет мыслей, а у мужчин – эмоций, но тогда мы не видели в этом проблемы. Иногда в двадцать лет можно придумать дурацкие аргументы, чтобы оправдать не такой уж плохой выбор: вполне разумный, хотя и сделанный инстинктивно. По неверным причинам мы совершили верный выбор и провели следующие тридцать лет, чувствуя себя относительно спокойно каждый в своей области.

Однако после того, как я разбила себе голову и ощутила себя распавшейся на части, я вновь почувствовала потребность в философии. Соответственно, я возобновила контакт с Клодом. По Интернету мы продолжаем разговор, который был прерван серьезным занятием – нашим взрослением.

Дорогой брат, какие вопросы значатся в твоем философском списке?

Дорогой брат!

Ты всегда настаивал, что задача философии не в том, чтобы находить ответы, но в том, чтобы отшлифовывать сами вопросы, рассматривать их со всех возможных сторон, какие только может вместить наш разум, тем самым расширяя его. В открытке, которую ты прислал мне на шестнадцатилетие, я обнаружила эту цитату из Бертрана Рассела: «Философию следует изучать не ради определенных ответов на вопросы, но ради самих вопросов; потому что эти вопросы расширяют наше представление о возможном, обогащают наше воображение и ограничивают догматическую уверенность, которая преграждает уму путь к размышлениям; но более всего потому, что через величие вселенной, которое осмысляет философия, ум также обретает величие и способность того единения с вселенной, которое составляет высочайшее благо». Открытка, на которой это было написано, наполовину истлела, потому что хранилась в моем сыром подвале. Однако слова полны той же свежести, как и тогда, когда я впервые их прочитала, потому что мой ум сейчас снова обратился к тем же большим философским вопросам.

Я была бы очень признательна, если бы ты поделился со мной списком наиболее насущных философских вопросов, тех, на которые нет ответов, но их задают снова и снова. Я бы хотела сравнить перечень, составленный философом, со списком тех вопросов, которые, похоже, встают перед каждым, кто проходит психоанализ.

Твоя любимая (потому что единственная) сестра

Дорогая сестра: список глубоких вопросов

Дорогая сестра,

Вот тебе «гиганты» в моей формулировке. Эти фундаментальные вопросы составляют ядро любой философии. Список потенциально бесконечен, а каждый вопрос неисчерпаем по глубине, как и бессознательное. Давай начнем с традиционного перечня: что, когда, где, как, почему.

1. Что такое хорошая жизнь? Что для меня лучший баланс в поиске истины, любви, справедливости, красоты? Каковы те ценности, которые помогут мне оценить мою человеческую природу?

2. Когда я должен стремиться больше «иметь», а когда – больше «быть»?

3. Где начинается моя свобода и где она ущемляет свободу других?

4. Как ведет себя человек, когда возникает конфликт между его свободой и моей?

5. Почему существует нечто, а не ничто? (Этот вопрос стоит в списке каждого.)

Твой брат

Дорогой брат, для тебя сюрприз!

Дорогой брат!

Удивит ли тебя то, что пациенты приходят в терапию с очень похожим списком? Конечно, я никогда не слышала, чтобы кто-то сказал: «Доктор, у меня философская дилемма. Я не знаю, где моя свобода начинает ущемлять свободу другого». Нет! Скорее всего, я услышу что-то вроде: «Я в своем браке, как в ловушке. Моя жена подавляет меня настолько, что я испытываю психологическое удушье. Я хочу развестись, но знаю, что это причинит ей сильную боль. Я не знаю, смогу ли я справиться с чувством вины, нанеся кому-то такую глубокую рану».