Жинетт Парис - Мудрость психики. Глубинная психология в век нейронаук

Следующая точка на моем маршруте – как правило, это огромный аэропорт Лос-Анджелеса, где чувствуешь себя жестяной банкой, которую ногами пинают по дороге. Вся процедура проникнута паранойей. Посадка на самолет похожа на военную церемонию, что производит впечатление полного абсурда, поскольку бесполезность этих ритуалов очевидна. Конечно, нельзя сравнивать крошечный аэропорт для внутренних перелетов с огромным международным транспортным узлом. Однако те, кто занимается регуляцией воздушно-транспортных перевозок, явно не учитывают чувственный опыт тела. Между тем именно тело стоит сначала в одной очереди, потом в другой, терпит непрерывный поток не несущих никакой информации объявлений из репродукторов, часами ждет посадки, пребывает в шумном помещении с ярким назойливым освещением. Один аэропорт принимает вас с добротой, тогда как в другом вы сталкиваетесь с бесконечными неудобствами и военизированным порядком – результатом политических стратегий, а вовсе не заботой о безопасности пассажиров.

Когда-нибудь психологи обязательно придумают новые категории для DSM-IV: «аэропортный гнев» [4], «полетный гнев», «гнев, вызванный ожиданием в очереди». Как в басне, последняя соломинка, добавленная к ноше верблюда, ломает ему хребет. Сама я – верблюд милый и воспитанный. Я не кусаюсь и не плююсь кофе в сотрудников аэропорта, усердно демонстрирую, что у меня нет намерения кого-либо убить. Однако на самом деле я испытываю чувство, близкое к ярости, из-за того, что авиаперелеты становятся все более тяжелыми и утомительными. Неужели нам действительно нужна новая теория авиационного гнева, чтобы понять нарастающую фрустрацию пассажиров, знающих, что ими манипулируют? Например, все больше и больше пассажиров понимают, что, когда сотрудник аэропорта в пятый раз объявляет о задержке рейса еще на час, причиной этому могут быть вовсе не погодные условия, как он вам об этом сообщает, а соображения прибыли авиакомпании или нежелание решать проблему перегруженности взлетно-посадочного поля. Измученный верблюд, ожидающий объявления о посадке на рейс, я предпочитаю подавлять гнев, иначе я стану верблюдом с «расстройством личности». Другими словами, клиническая психология вывернула наизнанку смысл поговорки, указывавшей на ошибку погонщика, который перегружает спину верблюда. Клинический ярлык навешивается не на тех, кто все увеличивает и увеличивает нагрузку; диагноз получает верблюд, превращающийся во враждебно настроенного верблюда. Это отчасти соответствует действительности, но это лишь часть истории.

Усиливающееся переживание издевательства над личностью, сопровождающее авиаперелеты, – это лишь один пример, демонстрирующий слепоту людей, не видящих крах архетипа Матери. Мой родной город Санта-Барбара имеет один из самых высоких в стране показателей при оценке качества жизни, являющегося для социологов синонимом материнского качества. Тень Санта-Барбары – это растущая плата за такое высокое качество жизни: дома настолько дороги, что многие пенсионеры вынуждены продавать свою собственность и уезжать отсюда. Высокие цены на недвижимость отчасти обусловлены тем, что городов с такими приятными качествами очень мало. Подобный дефицит проистекает из коллективного невроза в отношении архетипа Матери, порождая нарочитую малочисленность, искусственную нехватку и экологический дисбаланс архетипических энергий.

Я могу перенести стресс авиаперелетов, как и миллионы людей из года в год. Куда труднее наблюдать, как рушится архетип Матери в образовании и здравоохранении. Кто обращает внимание на то, что школы и колледжи построены, как казармы, обставлены, как тюрьмы, с металлической мебелью, прикрученной к бетонному полу, а общежития похожи на многоэтажные ящики для людей? Кто проверяет последствия изнурительных школьных расписаний, не дающих возможности как следует сосредоточиться, не оставляющих места для тишины, уединения, красоты? Любой, кто проведет день в муниципальной школе, придет к выводу, что сами учителя страдают синдромом дефицита внимания и мечтают клонировать себя. Общение между учителями и учениками часто происходит на повышенных тонах, ни с одной стороны не чувствуется доверия, потому что и те, и другие испытывают постоянный стресс. Тысячи детей, а также преподавателей подвергаются унижению, насмешкам, агрессии, ограблениям и изнасилованиям. Соревновательные виды спорта часто настолько жестоки, что дело доходит до насилия. В государственных школах царит напряжение, подозрительность и социальная конкуренция. При взгляде на эту вредную среду одержимость психологии идеей о биологических родителях выглядит мошенничеством, скрывающим коллективный материнский невроз.

Ввиду эпидемии детского ожирения, диабета, синдрома дефицита внимания с гиперактивностью (СДВГ) и растущего перечня клинических расстройств у подростков за последнее десятилетие проведено много исследований. Они показали разрушительное влияние на здоровье продуктов, содержащих неправильный сахар и неправильные жиры. Можно подумать, что FDA [5]приняла меры, чтобы избежать нежелательных последствий. Питание и защита – это два основные принципа, составляющие суть архетипа Матери, и они же являются предполагаемой целью деятельности FDA. Во всех развитых странах есть организации, миссия которых связана с материнской функцией кормления и защиты своих граждан. Во Франции есть закон, определяющий состав багета; в Норвегии и Канаде законом запрещены трансгенные жиры; Индия сохранила свою традиционную кухню. Но в США FDA изменила своему материнскому предназначению, чего не случилось ни в одной другой развитой стране. Администрации школ не выразили обеспокоенности, потому что для них, по-видимому, «накормить школьников» означает пригласить монстров из индустрии быстрого питания, чтобы те открыли в школах свои заведения. Однако постепенно коллективное сознание начинает понимать, что FDA стоит не на стороне граждан, а скорее на стороне фармацевтических компаний и национальной экономики. Федеральный закон, запрещающий этой организации нанимать экспертов, имеющих финансовые связи с фармацевтическим лобби, относится к числу тех законов, обойти которые доставляет экспертам особую радость. Замести следы так просто, и все это так забавно. FDA служит не Великой Матери, как следовало бы, а богу денег.

У FDA не сложились отношения и с Аполлоном, богом науки. Страшно читать подробности некоторых так называемых научных исследований, проведенных, чтобы легализовать очередное новое лекарство. Планы экспериментов однобоки, количество участников исследования часто мало до смешного, а продолжительность испытаний так неподобающе коротка, что не вызывает ни малейшего удивления, когда впоследствии обнаруживается, что ученые, как и некоторые сотрудники FDA, состояли на зарплате у фармацевтической компании, владеющей патентом на препарат. Невозможно без возмущения читать те юридические аргументы, которые FDA использует против натуральных лекарственных средств, конкурирующих с препаратами, продаваемыми по рецепту. Почему они не проявляют такого рвения, когда речь идет о судебном преследовании врачей, медсестер и школ, получающих комиссионные за назначение детям риталина, прозака или снотворных? Почему Управление так медленно реагирует на растущие свидетельства того, что антидепрессанты, возможно, влияют на рост количества самоубийств среди подростков? Почему десять лет назад они никак не отреагировали на все те исследования, которые подтверждали опасность диеты с повышенным содержанием рафинированного сахара и трансгенных жиров? Почему они не замечают теорий, утверждающих, что синдром дефицита внимания с гиперактивностью (СДВГ), возможно, является следствием многофакторного психоэкологического дисбаланса (режим питания, сумасшедшие расписания, оголтелый консюмеризм, информационные перегрузки и безумная культура)? FDA устраивает медикаментозное лечение синдрома дефицита внимания и подсаживание детей на различные лекарства. Один только риталин представляет собой индустрию, приносящую многомиллиардные прибыли.