Валентин Бадрак - Как преодолеть личную трагедию

Далее после операции Маркес отказался от отдыха, почти сразу же отправившись представлять свою новую книгу (сборник рассказов, изданный тиражом 500 тысяч экземпляров). Это мероприятие обеспечило ему максимальную социальную вовлеченность. «На севильской выставке Гарсия Маркес затмил всех». За этой фразой биографа подразумевается осознание писателя, что он живет, что он нужен, что жизнь побеждает угрозу забвения. Тень смерти отступила, ретировалось.

А Маркес опять взялся за работу. И деятельность писателя стала несколько иной: кроме работы над книгами, он втягивался в реализацию таких идей, которые можно обозначить как «глобальные». Такая форма деятельности обеспечивала не только активную социальную жизнь, но и решение проблем более высокого порядка. Это то, что было ему необходимо для обретения согласия с собой. Например, в это время он стал членом «Форума мыслителей» ЮНЕСКО, и принимал участие в обсуждении неотложных международных проблем. Несколько позже он встречался с президентом США Клинтоном и первой леди. Подобные маневры убеждали его самого в размахе своей деятельности, и среди прочего символизировали жизнь, масштабировали ее в собственных глазах. Это позволяло строить «грандиозные планы» и писать, уже не заботясь о том, чтобы превзойти «Сто лет одиночества». В одной из своих программных речей, предназначавшейся журналистам, Маркес проговорился, заметив: «Просто быть лучшим – мало; нужно, чтобы тебя считали лучшим». Вот над чем он работал. И этот активный рабочий цикл заслонял весь горизонт, закрывал солнце. Ритм неутомимой деятельности играл, как ни странно, двоякую роль: и позволял спокойно жить и работать, реализовываться в общественной деятельности и литературе, и… игнорировать законы бытия. Философ западного толка сказал бы, что Маркес – прекрасный пример всеобъемлющего успеха, величия достижений и реализации. Восточный мудрец заметил бы, что, как и прежде, Маркес жил в неведении и суете, так и не сумев достичь понимания мироздания. И тот и другой были бы правы.

Когда обнаружилась лимфома, которую часто называют раком иммунной системы, близкие люди говорили о неимоверной усталости писателя, «синдроме истощения организма». Как и прежде, писатель лечился, используя новейшие технологии и достижения традиционной медицины. Биограф говорит: «Надо же, он всю жизнь боялся смерти, но в решающий момент проявил себя несгибаемым борцом». Думаю, дело не совсем в борьбе или совсем не в ней. Бороться с болезнью бессмысленно – это все равно, что бороться с самим собой. Он нашел, для чего жить дальше – вот результат и следствие чудесной креативности Маркеса. Например, когда пятью годами ранее от лимфомы скончалась Жаклин Кеннеди, у нее попросту не было смысла жить – она устала, обесточилась от бессмысленности существования. Жаклин не перенесла рак в 64 года, Маркес преодолел коварный недуг в 72 года. «Как сказал мне писатель, он многие месяцы ничего не делал, но теперь опять просматривает свои наброски к мемуарам». Он взялся писать для журнала автобиографические статьи, создал рубрику «Габо отвечает» на письма читателей, приступил к мемуарной работе под названием «Жить, чтобы рассказывать о жизни». Великолепный пример жизнелюбия! Кстати, уже тогда Маркес держался в стороне от политики – явилось озарение, что это лишнее, действо со слишком малым смыслом. Он нашел нишу той сосредоточенной деятельности, которая дает возможность жить дальше, находясь в соответствии со своей истинной природой. Этим он неизменно и вполне заслуженно приковывал внимание публики. «За три недели только в Латинской Америке было продано около миллиона экземпляров. Ошеломляющая статистика», – не преминул заметить биограф. В самом деле, Маркес, как никто иной, мог бы подтвердить, что реализовавшемуся человеку гораздо легче прощаться с миром.

Нельзя забыть еще один важнейший аспект двух поистине чудесных выздоровлений – забота любящего человека. Его Мерседес неизменно находилась рядом и поддерживала мужа, исполняя этим свою женскую миссию. В самые тревожные моменты жизни именно она вселяла в Маркеса дух надежды, излучала спокойствие и свет подобно ангелу-хранителю.

Любопытно, что Маркес в течение жизни слишком мало занимался собственным телом, фактически лишь следовал предписаниям врачей в области ограничений – прекратить курить или следовать диете. В то же время он всегда умел найти нечто стоящее для продолжения жизни, непрерывно работал, отличаясь при этом природной цепкостью, высоким уровнем вовлеченности в работу. Последнее, как кажется, могло быть достигнуто благодаря многим годам непрерывного труда. Ведь у его младшего брата это вышло гораздо хуже. В тот самый момент, когда Маркес преодолевал лимфому, его брат «вел собственные сражения», умирая от опухоли мозга, и пытался также отыскать свой способ противостояния болезни путем приобщения к литературной деятельности – он писал книгу об истории романа «Сто лет одиночества». Семейный совет решил ускорить издание его книги – когда она была опубликована, брата уже возили в инвалидном кресле. А через месяц он умер. Это может быть двояким сигналом: в любом случае есть смысл стоять до конца, но искусственно сформированная идея для выживания может попросту не действовать. В конце концов, мы не знаем всего: многим не удается найти формулу жизни, находясь в тени знаменитых родственников.

Так или иначе Маркес сумел исцелиться. Благодаря принятию себя и своей судьбы, осознанию цикличности мироздания и божественности собственного естества. Когда человек начинает не просто понимать, но чувствовать, как именно отлажен мир, его перестает заботить иллюзия течения времени и внутренняя боль осознания, что он – лишь микроскопическая частичка. Такое понимание может обеспечить глубина осознания, для этого не обязательно обладать творческим талантом, бороться за власть или перекраивать карту мира.

Хотя каждый случай преодоления трагедии по-своему уникален и индивидуален, опыт Виктора Франкла и Конрада Лоренца все равно выделяется из множества остальных. Это бесценный алмазный фонд цивилизации с точки зрения понимания трансформации личности под воздействием трагических, смертельно опасных обстоятельств. Казалось бы, вопрос смысла жизни чаще всего может возникнуть у тривиального представителя цивилизации, которого неожиданно посещает божественный проблеск озарения. Ныне же речь идет о двух изначально высоко мотивированных личностях, ставших вследствие душевных катастроф крупнейшими мыслителями и философами ХХ века. Выстраданный смысл позволил им выжить, перейти затем к осознанной и сосредоточенной жизни. Но слишком тяжело он им достался, сначала ускользнув при приближении смерти, а затем возродившись заново. Он позволил не только понять принципы бытия, но и блестяще реализованных миссий. В результате очищающего катарсиса и особой внутренней инициации каждый из этих ученых создал новые ориентиры для целых поколений. Их книги и философия помогли выжить и преодолеть трагедию тысячам (а может быть, десяткам или даже сотням тысяч) людей. Но, вероятно, самое важное в их опыте – личный переход, таинство мистической трансформации от жизни обычного успешного, целеустремленного человека к освещенной божественным светом деятельности личности, живущей миссией. Ибо появление миссии в жизни личности – это на самом деле великая награда Всевышнего, ответ Вселенной на попытки подняться над невежеством и безволием цивилизации.