Игорь Калинаускас - Реабилитация души. Прикосновение к другой жизни

Обычно, благодаря логике одного, разговариваем, мыслим, обмениваемся впечатлениями на плоскости, потому что мы живем на плоскости.

Вы входите внутрь себя своим вниманием, у вас там что, карта? Нет, там пространство, и вы там летаете, в пространстве перемещаетесь. И сделать проекцию изнутри наружу, и воспринимать все, что с наружи как находящееся в пространстве, ведь это же несложно, попробуйте. Я всегда включен в пространство, и в том числе в пространство самого себя. Помнить и быть внимательным – вот и весь секрет, хотя это самая трудная задача для живущего на плоскости.

Главная мистика состоит в следующем. Всякая форма пуста. А всякая пустота оформлена. Все явленное отграничено, но содержание этого явленного задано либо конвенциями и социальной суггестией, либо тем, чем вы это заполняете.

Мы включены в реальность и своим идеальным, и своим объективным. Наши возможности не ограничены ничем, кроме желания. Мы не можем захотеть того, чего не захотели. Мы не можем получить ответ на вопрос, которого у нас нет. Хотя мы можем получить любой ответ на любой вопрос, который у нас есть. Ведь для этого не надо ничего, кроме как задать вопрос и увидеть ответ. При условии, что у вас работает логика единого, вы включены в пространство, а плоть не повреждена настолько, что уже потеряла всякую чувствительность.

И если мифологическое сознание дает вам возможность самореализовываться так, чтобы вас это устраивало, – на здоровье. Нет правильного сознания, нет неправильного сознания. Я не верю в эти категории «вот это правильно, а это неправильно». Потому что для того, чтобы сделать обоснованный, корректный вывод о правильности и неправильности, нужно как минимум задействовать весь объем базовой памяти всего человечества.

Где с 92–95 % гарантией мы можем знать, что такое правильно? В социуме. Поэтому мы пользуемся понятиями «правильно – неправильно» в рамках конвенции того Мы, к которому принадлежим или (что чаще) в котором прошли социализацию.

А теперь вернемся в духовный мир. Хочу просветлеть, ну так хочу, что прямо не могу. Чего боюсь при этом? Всего. Вот чем духовный мир отличается от социального. Боюсь, что не выдержу, здоровья не хватит, умру, заболею, сойду с ума, перестану быть адекватным, что после этого социум скажет: «Наша фирма просветленных на работу не берет». А сохранится ли мое Я?

Так мы дошли до противоречия в самих себе: жажда власти, славы, денег и жажда Бога, истины, Духа, чего-то идеального – всегда в противоречии. И как бы мы ни скрывали от самих себя, тем более от окружающих, мы люди, а значит, у нас есть жажда власти, жажда доминировать, она есть. Пусть в минимальном масштабе, но доминировать. Все живое стремится занимать определенную территорию – территориальный императив. Есть и жажда подчиняться.

Но трансформационные традиции считают (любые, в том числе и та, к которой я принадлежу) власть над человеком – грех. А как управлять без власти? Придется подсуетиться, выучиться управлять ситуацией, то есть создавать события и управлять тем, что происходит. Не трогая при этом людей, они сами разберутся. Все зависит от того, как качественно вы создали ситуацию, чтобы она привела людей туда, куда вы хотите. Тоже власть, но не над людьми, а гораздо больше – власть над событиями.

С другой стороны, в быту очень неудобно, особенно в семейных отношениях, в этой ячейке общества. Допустим, ты идешь по этому пути, а твоя половина не идет, она садится на тебя верхом, над ней же нет закона, ей можно властвовать, она и властвует. Или наоборот. Она идет, ты не идешь. Приходится творчески поработать и создать такую семейную ситуацию, в которой все будет на равных. Вот вам форма, вот вам содержание. Но если вы в логике единого осуществляетесь, то увидеть (а не сочинить) ситуацию, связанную с вашим намерением, желанием, и реализовать ее возможно. А если в логике одного, то шансы 50 на 50, что вы сочинили то, что приведет туда, куда нужно.

Жизнь, если она твоя, а не отдана кому-то, имеет такие траектории, которые можно назвать путем, который куда-то приводит и кончается. И если вы хотите действительно пройти путь какой-нибудь традиции, то, во-первых, выясните, куда он ведет. Для этого нужен наставник, чтобы он честно сообщил, путь заканчивается там-то, скажем, в храме Багряного сердца. Храм Багряного сердца находится за тридевять земель, но все равно он есть, есть конец пути. А во-вторых, осознайте, что он закончится, иначе вы его никогда не пройдете. Вы бы ценили жизнь, если бы знали, что она никогда не закончится? Мы и так-то ее не очень ценим.

Прежде всего мы живем в борьбе за ресурс, то есть это нижняя и очень суровая правда нашей с вами жизни – обладание ресурсом. Потому что личных ресурсов по рождению мы не знаем. Ресурс всегда принадлежит Мы, будь то мама с папой, учителя в школе или институте, социум в целом, все ресурсы: биологические, социально-психологические, информационные – все принадлежит социуму, Мы. И соответственно, Мы выставляет систему требований, ожиданий, соответствий – это то, что нами управляет. Человек же изо всех сил старается оправдывать ожидания, выполнять требования и соответствовать тому Мы, внутри которого получает ресурс. Какое это отношение имеет к культуре? Никакого. Потому что это ничего не рассказывает о нашей субъективности. Это рассказывает только об условиях нашей жизни в человеческом общежитии. И мы настолько этим заняты, настолько большинство (то есть 80 %) себя неважненько чувствует, что нужно было создать такую защитную мотивацию: роль второго могильщика в пьесе Гамлет – это главная роль, без него некому было бы всех убиенных похоронить. Ни Йорика, ни Лаэрта, ни самого Гамлета, в конце концов. Какое это отношение имеет к культуре? Никакого. Но это ужасно обидно, и давайте поэтому сведем культуру к культуре поведения.

Сделаем вид, что это не социальные конвенции: нами никто не управляет, никто не выдвигает нам никаких требований, никто ничего от нас не ждет, но тем не менее мы должны соответствовать – просто мы «культурные люди», мы «культурно» себя ведем. В том же стиле можно сказать: «Мы любим друг друга». Люблю, потому что страшно остаться одному, люблю, потому что жаль расстаться с собственностью. Это тоже любовь, но какое это отношение имеет к культуре? Никакого. Потому что в этом нет отношений. В этом есть требования, ожидания и соответствия, то есть управление.

Мы живем в общежитии, и этим общежитием управляют, и каждым из нас как членом общежития управляют. Этот факт, который мы игнорируем изо всех сил. И в результате мы пытаемся туда впихнуть еще и культуру. Если вся жизнь обусловлена внешними обстоятельствами, то при чем тут культура? То есть если бы папа не заказал Рафаэлю «Сикстинскую Мадонну», то никакого такого явления культуры под названием «Сикстинская Мадонна» не было бы? А то, что он сам рассказывал, что она вышла из тени и позировала ему, пока он рисовал, это галлюцинации от отравления свинцом. А Лаура, которую Петрарка видел всего несколько раз? Ему нужна была муза, он ее увидел и дальше рассказывает о себе, о том, что такое для него женщина в идеале, про идеальную любовь.

Читать дальше