Станислав Гроф - Исцеление наших самых глубоких ран. Холотропный сдвиг парадигмы

Было особенно огорчительно видеть реакцию Альберта Хофманна, отца ЛСД, и других психоделиков, следившего за превращением его удивительного «чудо-ребенка» в «трудного ребенка» (Hoffmann, 2005). Я имел великую честь и удовольствие лично знать Альберта и неоднократно встречаться с ним по разным поводам. С годами я стал восхищаться им и испытывать глубокую привязанность не только как к настоящему и выдающемуся ученому, но и как к замечательному человеку, излучавшему поразительную энергию, любознательность и любовь ко всем тварям. Мне бы хотелось коротко описать некоторые из наших встреч, которые произвели особенно глубокое впечатление.

Я впервые встретился с Альбертом в конце 1960-х гг., когда он посещал только что построенный Мэрилендский центр психиатрических исследований, где мы проводили широкие исследования психоделической терапии. Проведя какое-то время с членами нашего персонала, Альберт захотел посмотреть достопримечательности Вашингтона, и я вызвался быть его гидом. Мы посетили Капитолий, памятники Вашингтону и Линкольну, Отражающий бассейн и Мемориал Дж. Ф. Кеннеди на Арлингтонском кладбище. Был апрель, время национального праздника цветения вишни, и Альберт, страстный любитель природы, безмерно наслаждался красотой цветущих деревьев.

Прежде чем вернуться в Вашингтон, он захотел увидеть Белый дом. В то время пешеходам и автомобилям еще разрешалось находиться в непосредственной близости от Белого дома. Я подъехал к тротуару и остановил машину Альберт опустил окно, положил руки на его край и какое-то время смотрел на величественное здание, возвышающееся над украшенной цветами лужайкой. Потом он повернулся ко мне и сказал с почти детским выражением на лице: «Так это – знаменитый Белый дом, где важные люди вроде Ричарда Никсона и Спиро Агню принимают решения, которые изменяют будущее мира!»

Альберт Хофманн в период своего открытия ЛСД

Меня удивили замечание и скромность Альберта. Никсон, несомненно, не был одним из самых замечательных американских президентов, а Спиро Агню, вице-президент Никсона, был третьеразрядным политиком, который позднее был вынужден подать в отставку из-за обвинений в вымогательстве, уклонении от уплаты налогов, взяточничестве и сговоре. Я сказал Альберту: «Осознаете ли вы, какое влияние вы оказали на мир по сравнению со Спиро Агню?» В своей скромности Альберт явно не отдавал себе отчета в том, как его открытия повлияли на жизни миллионов людей.

В 1988 г. моей жене Кристине и мне представилась возможность пригласить Альберта быть главным докладчиком на X Международной трансперсональной конференции в Санта-Роуз, в Калифорнии, проходившей под названием «Трансперсональное видение: прошлое, настоящее и будущее». Вряд ли есть какая-то часть света, где бывал Альберт, где бы его ценили больше, чем в Калифорнии. Очень многие калифорнийцы экспериментировали с ЛСД и другими психоделиками в качестве части своего духовного путешествия и чувствовали глубокую благодарность за то, что это принесло в их жизни. Участники конференции восторженно приветствовали Альберта, и на протяжении всей этой встречи его статус был сравним со статусом рок-звезды.

Еще одна из моих памятных встреч с Альбертом произошла в поздние годы его жизни, когда я проводил расширенный обучающий семинар для практиков холотропного дыхания под названием «Фантастическое искусство». Он проходил в музее Г.Р. Гигера в Грюйере, и мы пригласили Альберта прийти и провести день с нашей группой в качестве почетного гостя. После обеда Ганс Руди Гигер – выдающийся художник, скульптор и дизайнер интерьеров, работавший в стиле фантастического реализма, который в 1980 г. получил премию «Оскар» за образы внеземных существ и фантастическую среду, которые он создал для фильма «Чужой», – устроил нам экскурсию по своему замечательному музею. Нам всем было интересно видеть, как Альберт, обладавший тонким эстетическим вкусом, будет реагировать на масштабные «биомеханоидные» полотна Ганса Руди, изобиловавшие подчеркнуто реалистическими изображениями биологического рождения, откровенными сексуальными образами и мрачными сатанинскими и скатологическими мотивами (Giger, 1977). Реакция Альберта была безоговорочной – он восхищался не только художественным гением Ганса Руди, но и необыкновенной силой и подлинностью, с которой его искусство изображало темные уголки человеческой психики, раскрывающиеся в наших внутренних путешествиях в глубины бессознательного.

Прощание Альберта и Стена после семинара в Грюйере (см. текст)

После экскурсии по музею наша группа собралась за круглым столом, чтобы прослушать и обсудить лекцию Альберта. Одним из самых поразительных аспектов его личности была страстная любовь к природе. Ребенком Альберт пережил мощный мистический опыт во время прогулки по лугу, и он больше всего любил проводить время в природной обстановке, в том числе в своем красивом саду. В профессиональной жизни его основным интересом была химия растений и животных. Он провел важное исследование химического строения хитина – главного компонента клеточных стенок грибов и экзоскелетов беспозвоночных, в частности, ракообразных (крабов, лобстеров и креветок), а также насекомых, за которое в 1930 г. получил докторскую степень. Позднее он изучал средиземноморское лекарственное растение сквилл (Scilla glycosides) и выяснял химическую структуру его общего ядра в качестве части программы по очистке и синтезу активных компонентов растений для их использования в фармацевтических целях. И, конечно, он приобрел всемирную известность за свое исследование спорыньи и производных лизергиновой кислоты, которое привело к открытию ЛСД, и за химическую идентификацию активных алкалоидов грибов псилоциба (теонакатлъ) и семян ипомеи «Утренняя краса» (ололиуки).

То, как Альберт говорил об ЛСД, напоминало верования туземных культур, где психоделические растения считались обладающими определенными характеристиками сознательных существ. Он поделился с нами своим убеждением, что его открытие психоделических эффектов ЛСД-25 не было случайностью или даже «везением», как он обычно называл его в своих публичных лекциях. В 1938 г., когда он впервые синтезировал ЛСД, ему было трудно согласиться с выводом фармацевтического отдела фирмы «Сандоз», что у этого вещества не было никаких свойств, заслуживающих дальнейшего исследования. Продолжая синтезировать другие производные лизергиновой кислоты, он не мог выкинуть из головы ЛСД-25; у него было сильное ощущение, что фармакологи, должно быть, что-то проглядели, когда испытывали это вещество.