Сергей Степанов - Живая психология. Уроки классических экспериментов

Вспоминая эксперимент Харлоу, иной раз в толпе так и видишь детишек, выращенных «проволочной» или «плюшевой» мамой. И сразу узнаешь ребенка настоящей мамы…

21 марта 1961 г. увидела свет публикация, принесшая широкое признание особому направлению в психологии познавательных процессов – так называемому экологическому (в смысле – природосообразному) подходу. В журнале Scientific American была напечатана статья Элеонор Гибсон и Ричарда Уолка «Зрительный обрыв». Как это нередко бывает, публикация в известном научно-популярном журнале привлекла большое внимание к исследованиям, которые велись психологами уже несколько лет и были ранее известны лишь узкому кругу коллег по сухим научным отчетам. Именно после публикации в Scientific American наблюдения Гибсон-Уолка стали широко цитироваться, и редкий учебник психологии с той поры обходится без фотоиллюстрации знаменитого эксперимента.

Суть опыта состояла в том, что младенца, уже умеющего ползать, но еще не умеющего ходить, помещали на поверхность из прочного прозрачного плексигласа. Половиной своей поверхности лист лежал на твердом основании, зрительно структурированном на черные и белые квадраты, а другой половиной нависал над таким же основанием, расположенном на изрядной глубине. При этом возникала зрительная иллюзия обрыва, хотя тактильная опора давала одинаковые ощущения на всей поверхности плексигласового листа. Реальная поверхность была достаточно прочна и надежна, чтобы ребенок мог безбоязненно передвигаться по ней в любом направлении. Исследователям было интересно, скажется ли на его передвижениях зрительная иллюзия. Можно было предположить, что, не имея достаточного опыта передвижения по пересеченной местности, дитя не примет во внимание зрительный парадокс и доверится осязательным ощущениям. Этого, однако, не произошло. Ребенок замирал на краю «обрыва» и предпочитал не рисковать. Становилось очевидно, что способность к восприятию глубины можно констатировать начиная с самого раннего возраста. Более того, реакция самосохранения, по-видимому, не столько приобретается с опытом, сколько присутствует у ребенка изначально. Было бы, правда, недопустимо ее преувеличивать, ибо печальные примеры случайных падений маленьких детей с высоты довольно многочисленны.

Результаты эксперимента породили широкие научные дискуссии, причем в самых разных аспектах обнаруженного явления. По сей день не стихает полемика о механизмах восприятия пространства, о природе перцептивных процессов в целом (экологическому подходу посвящена переведенная у нас монография Джеймса Гибсона, мужа Элеонор Гибсон, – в обоснование и развитие этого направления супруги внесли равновеликий вклад). Сторонникам широких обобщений результаты давнего эксперимента дали еще один аргумент в пользу теории «врожденной мудрости» и «природного здравого смысла», которые следует лишь поощрять, а специально формировать уже и нет никакой нужды. Идея небезынтересная. Однако большинство здравомыслящих родителей за своими маленькими детьми все-таки стараются присматривать. И они, наверное, по-своему правы.

Принято считать, что достижения социальных наук, суждения и концепции философов, социологов, психологов в значительной мере формируют общественные настроения и моральную атмосферу своей эпохи. Такой взгляд безусловно справедлив, но лишь наполовину. Ибо нельзя не признать, что общественные настроения, социально-экономический контекст эпохи в свою очередь порождают определенные идеи и концепции в сфере наук о человеке. Как пишет Ж. Годфруа в своей известной книге «Что такое психология», «наука всегда остается одной из областей деятельности человека, и как бы она ни старалась сохранить свою независимость, она должна платить дань существующей системе и тому обществу, в котором она развивается. К психологии это относится, пожалуй, в еще большей мере, чем к другим наукам».

Например, Зигмунд Фрейд жил в Вене, в удушающей буржуазной среде, скованной социальными догмами и сексуальными табу. Его революционное учение явилось естественной реакцией на ханжескую мораль своей эпохи и своего социального круга. Возникновение бихевиоризма в США совпало по времени с бурным ростом промышленности и вполне отвечало прагматическим, технократическим тенденциям эпохи. Аналогичным образом исследования И.П. Павлова вполне соответствовали коммунистическим идеям в СССР: образ человека, формирующегося в соответствии со своей средой, совпадал с представлением о новом человеке, которого предстояло создать.

Расцвет гуманистического направления в психологии произошел в Калифорнии в 60-е годы XX века. Неудивительно, что оптимистический взгляд на природу человека был с энтузиазмом воспринят в атмосфере «мира и любви», царившей в ту эпоху.

В те же годы и в тех же краях произошло еще одно знаменательное событие. В конце «бурных шестидесятых» в Сан-Франциско, всемирной столице «детей-цветов», проповедовавших добро, любовь и человечность, было сделано открытие, которое уже через несколько лет исследователи единодушно отнесли к классике психологии. 2 апреля 1968 года увидела свет книга Роберта Розенталя и Леноры Якобсон «Пигмалион в школьном классе», заставившая критически переосмыслить многие представления в области педагогики и психологии. Открытый Розенталем и Якобсон феномен получил название «эффект Пигмалиона» и вот уже свыше 30 лет постоянно цитируется и дискутируется в мировой психологической литературе. Это открытие стало знаковым для своей эпохи. Однако сегодня, по прошествии лет, его, как и другие прежние новации, уже можно оценить более или менее объективно.

Название этому феномену было дано по имени мифического Пигмалиона – легендарного царя Кипра, который изваял статую прекрасной женщины и страстными мольбами убедил богов оживить ее. С древних пор этот образ призван символизировать неожиданный животворящий эффект, вызванный настойчивым желанием и искренней верой.

Психологи Розенталь и Якобсон провели оригинальное исследование. Местом проведения их эксперимента стала начальная школа, расположенная в одном из рабочих районов Сан-Франциско. В качестве испытуемых были отобраны по три учителя в каждой из шести параллелей. Эксперимент состоял в следующем. В начале учебного года было проведено тестирование учащихся с целью определения их IQ. Результаты были доведены до сведения учителей. Не вдаваясь в подробности, психологи объяснили им, что использованные тесты специально сконструированы для выявления учащихся, у которых в течение предстоящего учебного года должен наблюдаться скачок интеллектуального развития. Специфика эксперимента состояла в том, что педагогам сообщались фиктивные результаты. В каждом из восемнадцати классов, в которых проводился эксперимент, было произвольно отобрано по несколько школьников; им предстояло играть роль потенциальных интеллектуальных «звезд». Учителей поставили в известность, что эти дети, по данным тестирования, должны вскоре проявить незаурядный познавательный прогресс.