Пол Холмс - Внутренний мир снаружи: Теория объектных отношений и психодрама

* Примечание Д. В. В.: Эта любовь является изначально в форме импульса, жеста, контакта, отношения; она приносит ребенку удовлетворение самовыражения и освобождение от инстинктивного напряжения».

«Через педиатрию к психоанализу» (D. W. Winnicott, 1958:265)

Слово «жалость» [12] Имеется в виду устаревшее английское слово ruth. — Прим. переводчика. сейчас используется нечасто и определяется Вебстерским словарем 1864 года как «печаль по поводу чужого несчастья; сожаление и нежность».

…Вызвать трогательную жалость

К ее благородной крови и ее хрупкой юности.

(Спенсер)

Следует отметить, что Винникотт верил в «инстинктивную любовь» и видел в агрессии доказательство жизни, а не влечение к смерти. Он добавлял в качестве примечания:

«Здесь прошу сделать маленькое дополнение относительно совершенно иной вещи, которую я, должно быть, упустил; агрессия не является врожденной и присутствует в любых случаях враждебных проявлений, которые присущи многим детям, но не большинству».

(Winnicott, 1958:265)

В соответствии с этими теориями, младенец поначалу не осознает, что особа, на которую он кричит, шлепает и кусает, является тем же существом, которое он любит, обнимает и в котором нуждается. Однако психология развития показала, что ребенок, несомненно, способен к интеграции через все сенсорные модальности, а может быть, и через время (Stem, 1985).

Поскольку Эго совершенствуется и развивается, Винникотт пишет:

«Рано или поздно в истории развития любого нормального человеческого существа наступают перемены от преджалости к жалости. Это даже не вопрос. Вопрос в другом: когда это произойдет, как и при каких условиях?»

(D. W. Winnicott, 1958:265)

Винникотт связал эти изменения в процессе развития с качеством отношений матери и ребенка, поскольку «достаточно хорошая» мать способна (без лишних мудрствований) понимать, что ее малыш, который временами злится и пинает ее, является тем же самым ребенком, который ее любит и улыбается ей. Она может понять его сложные, но поначалу бессловесные сообщения и взглянуть на свои отношения с ним более объективно. Будучи взрослой, она помнит свой опыт и со временем обретает способность интегрировать собственные впечатления о своем отпрыске, даже если сам ребенок еще этого не может.

С помощью того, что Винникотт называет «содействующим окружением» (facilitating environment, 1965), ребенок будет созревать до тех пор, пока его внутренний мир (возвращаясь к нашим незамысловатым схемам) не станет похожим на то, что вы видите на рис.5.3.

Все эти аспекты лежат «внутри» внутреннего мира ребенка. Более интегрированный внутренний объект «мать» поначалу относится к одной–единственной персоне из внешнего мира. Однако (не без участия аффектов) психика будет пытаться связать вместе простые внутренние объекты в диадные отношения. Вследствие этого ребенок будет стремиться соединить «фигуру матери» во внешнем мире, подобно тому, как объект «мать» связана в его внутреннем мире. К этому моменту ребенок будет иметь гораздо больше внутренних «другой» — объектов, включая, быть может, такие объекты, как «отец», «братья» или, к примеру, «дяди».

Это кластирование внутренних «другой» — объектов с символическими и «ролесвязанными» ассоциациями объясняет трудности Джорджа с отцовскими фигурами во взрослой жизни.

Итак, внутренний мир значительно усложняется и становится похожим на структуру, схематически изображенную на рис.5.4.

Интернализованные аспекты «других» создают то, что Сандлер описал как «представляемый мир» (representational world; Sandler and Rosenblatt, 1962). Это внутренняя модель внешнего мира в психике. Она состоит из более совершенных объединений «другой» — объектов и представлений. Эта модель используется личностью, для того чтобы предсказать поведение мира (в высшей степени полезная способность!).

В самые первые месяцы жизни ребенка все его внутренние объектные отношения или следы памяти, вполне возможно, остаются в сфере сознания. Как я уже отмечал, со временем они организуются в соответствии с аффективным окрашиванием, причем психика будет охранять «хорошее» от «плохого». Интеграция увеличивает проявления тревоги, вызванные попытками соединить конфликтующие объектные отношения. Эти проявления могут быть уменьшены с помощью защитных механизмов расщепления, проекции и проективной идентификации (см. главу 8).

Рис. 5.3

Рис. 5.4

Смысл этой модели психики в том, что в первые месяцы жизни бессознательного не существует. Детское чувство «я» все время перемещается между возможными (но различными) Я или я -представлениями. И лишь позже, когда в разуме начинают интегрироваться объектные отношения, вытеснение, которое используется как защита от тревоги, становится все заметнее.

Вытеснение приводит к потере для сознательного доступа целых объектных отношений вместе с ассоциированными аффектами. Именно на этом этапе психического развития (в этой модели) бессознательное развивается как часть психики. Итак, бессознательное является не столько источником влечений либидо и танатоса (Ид в топологии Фрейда), сколько царством бессознательного в разуме, куда изгоняются те объектные отношения, которые в более сознательных областях психики вызывают тревогу и причиняют страдание и боль (Kernberg, 1976:69).

Взрослыми мы хорошо осознаем наши сознательные фантазии и «сны наяву» — грезы. Как часто они включают в себя аспекты нашего собственного «я» (иногда спроецированного или перенесенного на других) и объекта , будь то личность или вещь, в их взаимоотношениях. Подобные фантазии столь же явно выражены в играх детей, что было подмечено и Мелани Кляйн, и Морено. Иные, укрытые гораздо глубже, фантазии всплывают в богатом мире сновидений.

Внутреннее объектное отношение можно также охарактеризовать как фантазию. Оно представляет внутреннюю драму, происходящую в разуме, с объектом и субъектом, вместе с их ролями и чувствами. К примеру, малыш захлебнулся молочком во время кормления грудью и ощутил расстройство и гнев.

Именно в сновидениях аспекты скрытых отношений становятся осознаваемыми, правда, с теми искажениями, которые вносят механизмы работы сновидений: сгущением, изменением обстановки, использованием символизма (см. Rycroft, 1968:37). И лишь когда эти аспекты психики попадают в сознание, а, стало быть, становятся подвластны мысли (и познанию), появляется возможность изменений.