Пол Холмс - Внутренний мир снаружи: Теория объектных отношений и психодрама

Б) Чувства терапевта, связанные с переносом протагониста на директора.

Способы, которыми трансферентные отношения «манипулируют» чувствами и действиями других людей, трудноуловимы и сложны. Быть может, Пола «заставили» почувствовать себя матерью Джорджа, беспокоящейся о своем сыне и ощущающей легкую вину за недостаток его близости с отцом.

B) Чувства, соответствующие ситуации здесь–и–теперь.

Такими чувствами могут быть, к примеру, естественное беспокойство и сомнения, которые присутствуют у любого, когда он сталкивается с профессиональными трудностями. В подобной ситуации вполне нормально переживать чувства, инспирированные кем–нибудь во время «встречи–столкновения»; например, раздражение, направленное на членов группы, опаздывающих на сессию. Последняя причина могла быть вполне подходящей в ситуации здесь–и–теперь, чтобы Джордж вызывал у Пола легкое раздражение.

Г) Чувства, не связанные с психодраматической сессией.

Все мы вступаем в любую ситуацию с чувствами, связанными с другими событиями повседневной жизни. Бывает, что некоторые чувства продолжают властвовать над нашими мыслями и эмоциями даже тогда, когда мы занимаемся совершенно другими делами.

Термин «контрперенос» впервые был использован Фрейдом в 1910 году для описания тех чувств, которые возникают у психоаналитика или терапевта в результате их контакта с пациентом. Как и многие другие технические термины, связанные с психоанализом и психодрамой, он довольно неуклюж и тяжеловесен.

Определения контрпереноса даются самые различные. Некоторые авторы используют этот термин в весьма узком и специфическом смысле, связывая его только с собственными невротическими трудностями терапевта, которые переживаются им во время сессии. Иные психоаналитики впадают в другую крайность, используя этот термин для описания буквально любого чувства или реакции, возникающих у терапевта во время работы с пациентом.

Я склонен использовать термин «контрперенос», описывая большую часть чувств и эмоциональных реакций терапевта во время сессии. Тем не менее я действительно исключаю из этого понятия все то, что возникает в ситуациях, полностью находящихся за пределами моих контактов с психодраматической группой (пункт «Г» в приведенном выше списке).

Давайте более детально рассмотрим возможные источники чувств терапевта или директора, возникающих во время сессии.

Даже на заре психоанализа было очевидно, что психотерапия является сложной исследовательской работой, требующей от терапевта полного погружения и эмоционального участия. Я уже описывал, как угроза такого глубокого вовлечения заставила Йозефа Брейера вернуться в спокойные воды медицины и психологии.

Поначалу Фрейд, быть может, в результате занятий медициной и под впечатлением терапевтических «злоключений» Брейера, советовал психоаналитику быть «непроницаемым для пациентов и, как зеркало, не показывать им ничего кроме того, что показано ему» («Рекомендации врачам, практикующим психоанализ», Freud, 1912:118).

Но работа психотерапевта не может представлять собой нейтральное пассивное присутствие в терапевтических взаимоотношениях, как бы тот ни старался. По самой своей природе это вовлечение имеет определенные последствия. Невозможно сохранять беспристрастную объективность, которой придерживаются (часто неправомерно) хирург или лечащий врач по отношению к своим пациентам.

Процесс психотерапии (и с точки зрения самого предмета обсуждения, и с точки зрения применяющихся техник) способствует возникновению близости между тем, кто оказывает помощь, и тем, кто ее принимает, а, стало быть, самым непосредственным образом вовлекает эмоции терапевта.

Фрейд понимал это обстоятельство, а также возникающие в результате сложные отношения, которые развиваются в кабинете психоаналитического консультирования. Он писал:

«Мы стали понимать «контрперенос», который возникает [у психоаналитика] как результат воздействия пациента на его бессознательные чувства, и мы склонны настаивать на том, чтобы он распознал этот контрперенос и преодолел его … Ни один психоаналитик не сможет пойти далее, чем позволят ему собственные сложности и внутренние сопротивления».

«Будущие перспективы психоаналитической теории»

(Freud, 1910:144–5)

Так же, как произошло в истории переноса, поначалу и контрперенос казался терапевтической проблемой, которую следовало преодолеть.

Фрейд предположил, что терапевт может представить на месте пациента кого–либо из своего прошлого, при этом аналитик не способен отделить свои (происходящие из его внутреннего мира) чувства и фантазии по поводу значимых для него людей от того, что свойственно (в ситуации здесь–и–теперь) скорее его отношениям с пациентом. Поначалу Фрейд полагал, что этот феномен в анализе может вызывать серьезные сопротивления и блокировать лечение. Его следует проанализировать, понять и преодолеть. Это означало, что самому психоаналитику потребуется персональная терапия, и его пациентам будет оказана помощь, если собственная трансферентная реакция аналитика в кабинете для консультирования будет устранена.

Трудности в психотерапии могли также возникнуть, если проблемы пациента (скажем, вызванные его агрессивностью или отношениями с женщиной) были аналогичны ситуации терапевта. И тогда пациент и аналитик, «тайно сговорившись», проявили бы «сопротивление» исследованию и разрешению этой проблемы. Очевидно, что такая ситуация была бы непродуктивной.

Морено был также озабочен угрозой, которую несла реакция контрпереноса в психо драме. Он объяснял это так:

«Очевидно, что если феномены переноса и контрпереноса доминируют в отношениях между вспомогательными терапевтами [или вспомогательными «я» и членами группы] и направлены к пациенту [или протагонисту], терапевтический процесс столкнется с серьезными затруднениями».

(Moreno, 1946 и 1977:xviii)

В 1951 году психоаналитик Анни Рейч отмечала, что аналитику

«…пациент может нравиться или не нравиться. Если эти отношения сознательные, нет необходимости беспокоиться по поводу контрпереноса. Если же интенсивность чувств возрастает, мы можем весьма уверенно определить, что сюда примешаны бессознательные чувства аналитика, его собственные переносы на пациента, т. е. контрперенос… В контрпереносе, таким образом, заключено влияние собственных бессознательных потребностей и конфликтов аналитика на понимание техники. В таких случаях пациент представляет для аналитика объект прошлого, на которого проецируются прошлые чувства и желания… Это и есть контрперенос в его правильном значении».