Анна Фрейд - Детский психоанализ

В среде психоаналитиков не возникает сомнений по поводу происхождения этого внутреннего голоса – совести, как его обычно называют. Это продолжает звучать голос родителей, только теперь изнутри, а не снаружи, как это было прежде. Ребенок как бы вобрал в себя часть матери или отца, или по крайней мере повеления и запреты, исходившие от них, стали важной частью его самого. В процессе роста эти «внутренние родители» все больше перенимают запрещающую и требующую функцию родителей из внешнего мира и продолжают воспитание ребенка изнутри, даже без реальной родительской поддержки. Ребенок выделяет этому внутреннему авторитету почетное место в своем эго, считает его примером для подражания и нередко готов к рабскому подчинению ему, большему, чем в те времена, когда он подчинялся своим настоящим родителям.

Бедное эго ребенка должно отныне стремиться к выполнению требований этого идеала – суперэго, как его называют в психоанализе. Когда ребенок не слушается его, он испытывает дискомфорт и чувство вины. Когда он действует в согласии с суперэго, он удовлетворен и доволен собой. Так как давние отношения между родителями и ребенком увековечиваются в бессознательном восприятии последнего, строгость или мягкость, преобладавшая в обращении родителей с ребенком, отражается во взаимоотношениях его эго и суперэго.

Возвращаясь к вышеизложенному утверждению, мы теперь можем сказать: ценой, которой ребенок обретает независимость от родителей, становится их слияние с его личностью. В то же время степень этого слияния определяется тщательностью воспитания.

Теперь несложно найти ответ на заданный ранее вопрос о разнице в воспитании детей в младшем возрасте и в латентный период.

Ребенок младшего возраста и его воспитатели противостоят друг другу как две враждующие силы. Родители хотят того, чего не хочет ребенок; ребенок хочет того, чего родители не хотят. Ребенок всем своим существом стремится к достижению своих целей; все, что могут сделать родители, – это прибегнуть к обещаниям, угрозам и силовым методам. Цели диаметрально противоположны. Тот факт, что победу обычно одерживают родители, следует приписывать только их преимуществу в силе.

В латентный период ситуация совершенно иная. Ребенок, теперь устраивающий взрослого, больше не является неделимым целым. Как мы уже знаем, внутри него произошел раскол. Даже если его эго иногда все еще преследует свои прежние цели, его суперэго, преемник родителей, выступает на стороне воспитателей. Пределы возможностей воспитания теперь определяются находчивостью взрослых. Они идут по неверному пути, если по отношению к ребенку в латентный период его развития ведут себя так, как если бы они находились в абсолютной оппозиции; поступая так, они лишают себя серьезного преимущества. Что им следовало бы сделать – так это обнаружить раскол в душе ребенка и вести себя соответственно. Если им удастся заключить союз с суперэго ребенка, то победа в борьбе инстинктивных побуждений и социальной адаптации будет за ними.

На вопрос о взаимоотношениях учителя и класса (или воспитателя и группы) теперь также проще найти ответ. Из вышесказанного мы видим, что учителю достается в наследство не только Эдипов комплекс. От каждого из детей, находящихся под его присмотром, он получает роль суперэго, и таким образом приобретает право распоряжения над ними. Если он будет просто играть роль родителя в глазах каждого ребенка, то все неразрешенные конфликты раннего детства разыграются снова, к тому же зависть и соперничество разрушат группу. Но если он сумеет взять на себя роль их суперэго, примера подражания группы, то принудительное подчинение заменится на добровольное послушание. Кроме того, находящиеся под его руководством дети будут более привязаны друг к другу и станут единой группой.

Открытие того факта, что «истерические больные страдают главным образом от своих воспоминаний» (Breur and Freud, 1893) , стало началом психоанализа. Аналитики стали интересоваться преимущественно прошлым своих пациентов, а не их актуальными переживаниями и в большей степени проблемами, свойственными этапам роста и развития, чем зрелости.

В связи с этим возросли надежды на то, что психоаналитики могут быть так же компетентны в вопросах детского психоанализа, даже если они работали только со взрослыми пациентами. Их знания в области психического развития и их понимание взаимосвязи между внутренними и внешними силами, которые определяют индивидуальность каждого человека, должны были автоматически разъяснить все вопросы, которые связаны с эмоциональным состоянием ребенка или его нормальным развитием.

Однако следует заметить, что в то время было сделано очень мало для практического воплощений этих идей. Все усилия были направлены преимущественно на то, чтобы выработать и усовершенствовать методику, которая выявила новые факты, касающиеся последовательности либидозных фаз развития (оральная, анальная, фаллическая), Эдипова и кастрационного комплексов, амнезии раннего детства и т. д. Так как эти немаловажные открытия основывались на выводах, сделанных в ходе психоанализа взрослых пациентов, метод «реконструкции» детских переживаний был поставлен во главу угла и на его основе были сформированы многие понятия, являющие собой костяк современного детского психоанализа.

С другой стороны, потребовалось не более одного или двух десятилетий подобных исследований до того, как ряд авторов вышли за рамки простой теории и начали претворять в жизнь новые решения в области воспитания детей. Анализ взрослых невротиков не оставил сомнений в том, как велико влияние родительских отношений и отношений окружения, а также неискренности родителей в сексуальных вопросах, нереально высоких моральных требований, чрезмерной строгости так же, как и чрезмерной снисходительности, ненужных запретов, наказаний, раннего совращения. Изменить отношения путем улучшения условий воспитания и, таким образом, ввести так называемое психоаналитическое воспитание, которое помогло бы предотвратить развитие неврозов, казалось сложной задачей.

Теперь, по прошествии более пятидесяти лет, оглядываясь назад, мы видим длинную череду ошибок и неудач. В то время было практически невозможно составить полную, законченную систему стимулов, аффектов, взаимосвязей, орудий, функций и защитных механизмов эго, взаимозависимости и взаимодействия ид и эго и вытекающих отсюда нарушений развития. Теория психоанализа расширяла свои границы, за одним открытием следовало другое. Применение соответствующих познаний в вопросах воспитания и предупреждение умственных заболеваний происходили не иначе как постепенно, шаг за шагом, следуя трудной и тернистой дорогой. По мере того как совершались новые открытия в области клинических исследований или теоретиками разрабатывались нововведения и изменения, они выносились на обсуждение, трансформировались в предупреждения и наставления для родителей и учителей и становились неотъемлемой частью аналитического воспитания.