Алексей Леонтьев - Лекции по общей психологии

Это же самое Иоганнес Мюллер распространял и на другие рецепторы. Вы можете различным образом, различными агентами воздействуя на орган слуха, вызывать разные слуховые ощущения, но только на языке слухового ощущения. Например, не механические. Иоганнес Мюллер проделал дальнейшую работу. Он показал, что то же положение обнаруживается и при воздействии на проводящие пути, то есть на нервы. Если раздражать зрительный нерв химически, электрически, механически, то в результате реакция будет какая? Появление опять-таки ощущений, как говорят, зрительной модальности, то есть зрительного качества, то, что я говорил: ощущения будут на языке светоощущения. Соответственно, относится то же самое и к другим органам чувств, в частности к слуху. Я говорю о зрении и слухе просто потому, что это основные рецепторы, наиболее дифференцированные. Действительно, тогда получается следующее. Качество ощущения выступает как зависящее от устройства чувствительных аппаратов, органов чувств, словом, от того, что Иоганнес Мюллер называл нервами в очень широком смысле этого слова.

Мы не можем перейти этот барьер. Мы отражаем, я говорю современным языком, то есть у нас возникают переживания ощущения, иначе говоря, переживания изменений процессов, которые происходят в наших органах. В переживании, таким образом, дается не мир, а состояние органов. Причем как они вызываются, эти переживания? Внешней причиной, некоторой, неизвестной нам, которая может быть разной, и все дело заключается в том, на какой орган действует эта внешняя причина (или внутренняя), или самим состоянием, в которое приходит нервная система? Когда человек получает значительное количество хины, у него, как известно, возникает шум в ушах. Но может и не быть никакого слухового воздействия. Тем не менее эти эффекты есть: «У меня звенит, – говорю я, – в ушах». Можно вызвать соответствующим образом и зрительные ощущения. Они даже иногда возникают сами, без специальных внешних воздействий, хотя бы химических, то есть внутренним образом. Известны явления (известны они были и во времена Мюллера), которые выражаются в спонтанных, то есть не внешне обусловленных, правда, обыкновенно очень слабых зрительных ощущениях. Это, так сказать, как бы «самосвечение» сетчатки. Если вы находитесь в полной темноте, к тому же можете даже закрыть глаза, то у вас в поле зрения черная поверхность? Или какие-то светлые пятна, часто окрашенные, которые плывут, движутся перед глазами? Пятна, потому что процессы в этой системе идут своим ходом и при известных условиях выражают себя в виде этих переживаний. Значит, опять получается: переживание есть выражение состояния чувствительных аппаратов, нервной системы, проводящих нервов, проводящих путей и так дальше. То есть в широком смысле состояние нервов, нервной материи, того, что принадлежит субъекту.

Вот в чем заключается эта функция рецепторных аппаратов, органов чувств, чувствительных элементов, чувствительных приборов. Видите, не в проникновении в объективные свойства мира, а в отгораживании от этого мира, ежели допустить его существование. Но вот допустить-то его существование, исходя из сказанного Иоганнесом Мюллером и сейчас мною повторенного, допустить-то существование этого внешнего мира мы не имеем никаких оснований. Потому что, к каким бы проверкам мы ни обращались, всякий раз результаты проверки даются опять через что? Через те же самые ощущения, так или иначе группирующиеся, приобретающие особые качества целостности. Тогда еще о целостности, об этом особом качестве образов не было и речи. Представлялось, что образ есть мозаика, сумма, совокупность этих ощущений. Сама сенсорная ткань, фигурально выражаясь, чувственного образа и отождествлялась с самим образом. Так сказать, то, из чего соткан образ, что мы открываем в образе в качестве его такой именно ткани, правда? Вот, оказывается, что всегда через это дается, и любая проверка тоже проходит преломление прежде всего через эти состояния. Философский смысл этого принципа специфической энергии органов чувств, специфической энергии самой чувствительной сферы организма, чувствительных аппаратов – он приводит к крайнему субъективизму, который известен в истории философии под названием солипсизма, то есть к утверждению в качестве единственной реальности того, что составляет содержание моего сознания. Можно поэтому представить себе, что когда исчезает это сознание, то исчезает вся действительность. Вот это и есть солипсизм в его грубом схематическом выражении.

Надо сказать, что критика позиции Мюллера наталкивается на известные затруднения. И поэтому не случайно закон специфической энергии органов чувств оказал очень серьезное влияние даже и на тех исследователей – физиологов и психологов, – которые по своему общему мировоззрению, по своим общим философским взглядам скорее выражали тенденции материалистические. Аргументы, направленные против принципа специфической энергии органов чувств, против крайнего субъективизма, который этот принцип несет в себе, шли по разным линиям. Наиболее, пожалуй, сильная линия, и она более всего высказывается в современной психологической литературе, – это аргументы эволюционно-биологические. Это аргументы от развития. Главный аргумент и состоит в том, что в ходе эволюции специфические энергии органов чувств возникли в связи с реальными особенными энергиями, которые воздействуют на живое существо или реакции на которые, учет которых необходим для выживания, для приспособления, для адаптации к среде. Действительно, очень легко понять, что, скажем, светоощущающий аппарат мог возникать, биологически развиваться только в условиях существования в среде световых лучей, лучей видимого спектра. И, скажем, у животных, которые живут вне света, вне воздействия световой энергии, не развиваются соответствующие органы. Более того, у тех животных, которые перемещаются в среду, лишенную света, если у них уже есть чувствительные органы светоощущения, то эти органы проделывают путь обратного развития, свертываются, уничтожаются. Всем известный пример – это слепые рыбки, которые живут в пещерных реках, действительно без света. В знаменитых югославских пещерах протекает небольшая река, и вот в ней до нашего времени сохранились эти небольшие сравнительно рыбки, полностью лишенные аппарата зрения, то есть глаз. Известно то же самое в отношении многих других животных, которые перешли в среду, лишенную света.

Значит, что же делает орган чувств, такой, как глаз? Его делает свет, это великолепно, патетически изложено в популярной, но чрезвычайно блестящей небольшой книжке покойного Сергея Ивановича Вавилова, физика. Книжка так и называется «Глаз и солнце». В ней прослежено отношение глаза к солнцу, то есть к источнику света на Земле. Но вот какая здесь возникает трудность. Дело все в том, что когда мы вводим понятие приспособления, то мы воспроизводим в более сложной форме ту же самую трудность, которая заставила Мюллера прийти к парадоксальному и совершенно чудовищному выводу о том, что мы можем воспринимать только то, что происходит в наших органах чувств. Ведь все дело в том, что по-прежнему остается непоколебимым правило зависимости получаемых воздействий от свойств воспринимающего эти воздействия аппарата. Но и в эволюции тоже. Мы можем встать на объективную точку зрения, которая лежит в основе эволюционного подхода к живым существам. Мы можем стать на позиции эволюции, на позицию дарвиновскую, так сказать. И все же остается этот вопрос. Ну хорошо, животное приспосабливается к чему-то, но что собой представляет это что-то и как оно представлено? А оно представлено опять через состояние органов. Значит, здесь аргумент эволюционный, хотя и очень сильный, действительно сильнейший аргумент, он в известном смысле нарушает общий вывод такого крайнего агностицизма, солипсизма, но не нарушает первого, исходного положения о том, что в нашем ощущении даны состояния органов чувств. А это является принципиальным. Значит, можно сказать так: по-видимому, из этого генетического, эволюционного аргумента вытекает одно положение, противоречащее философским выводам или общефилософским выводам из позиции Иоганнеса Мюллера, хотя и не разрушающее этот принцип в частном специальном его выражении. Эта позиция может быть сформулирована так, что закон специфической энергии органов чувств сам возникает, создается специфизмом энергии. Значит, надо говорить не о специфической энергии органов чувств, не о принципе, не о законе специфических энергий органов чувств, а о принципе специфичности воздействующих энергий. Но, видите ли, специфичности, которая остается условной впредь, до того как мы показали адекватность, то есть соответственность органов чувств действительному воздействию. Я сейчас поясню.