Лидия Гурова - Психология мышления

Образная логика не исчерпывается динамикой отражаемых в мышлении пространственных отношений. Состав ее действий значительно шире и связан со всем многообразием ассоциируемых чувственных свойств предметного мира. Будучи перенесена в план условной модельной наглядности, она может охватить фиксируемые ею любые, в том числе абстрактные, признаки ситуации – становится кодом, формой решения задачи в любой области знания и профессиональной деятельности.

Образная логика как психическая структура начинает формироваться на самых первых этапах развития мышления внутри процессов перцепции. В основе ее лежит восприятие многообразных свойств предметов в их различных комбинациях. Если поисковые, оценочные (глазомерные) и некоторые иные функции перцепции формируются в предметно-практической деятельности, то сочетания разномодальных признаков воспринимаются непосредственно в результате изменений окружающей среды. Б.Г. Ананьев в своих исследованиях показал, что у человека в процессе его развития формируется сенсорно-перцептивная структура постоянных и переменных связей различных модальностей [1]. Именно последние, по нашему мнению, имеют отношение к развитию образной логики, фиксируя многовариантный опыт человека в образных обобщениях. Категориальность мышления возникает первоначально в образном плане: различные сочетания признаков вещей позволяют выделить то общее и существенное в предмете, что характеризует его как представителя определенного класса. Внутри перцептивных схем могут выделяться и простейшие логические зависимости, в частности, в кинетических образах движущихся предметов могут неосознанно выделяться зависимости между скоростью, траекторией и временем движения. Неосознанный характер таких обобщений является особенностью наглядно-образного мышления, которое Пиаже, как известно, называл интуитивным.

Важнейшей функцией мышления, формирующегося в процессе перцепции, является антиципация: летящий мяч сейчас упадет; движущиеся навстречу друг другу предметы могут столкнуться (но, может, и нет – это уже гипотеза). Большинство детских психологов, вслед за Пиаже, считают наглядно-образное мышление ребенка вторичным по отношению к наглядно-действенному [32]. Соответственно, и исследования ведутся в тех условиях, которые предусматривают этот переход. Однако, как уже говорилось, это лишь одна линия генезиса образной формы мышления – линия генезиса логических операций, которые, совершаясь первоначально в практической форме, затем переносятся в план представлений. Разработаны специальные модели и схемы организации деятельности ребенка, которые стимулируют и облегчают развитие этой формы мышления – применительно к доставанию предмета с помощью орудия, прохождению лабиринта, конструированию геометрической фигуры из элементов по заданному образцу и т. д. Но не все взаимосвязи вещей могут быть воспроизведены в практическом действии, и тем не менее они становятся достоянием мышления в форме образа. Более того. Если в наглядно-действенном мышлении формируется и трансформируется в образ каждый раз одна логическая связь между действием и результатом, то образная логика, проистекая из перцепции как таковой, охватывает ситуацию в ее многомерности. Известно, как дошколята любят смотреть «мультики». Динамика ситуаций в условно-художественном изображении позволяет схватывать множество деталей, которые ребенок сам не умеет еще выделить и симультанно воспринять в статическом изображении – картинке. Навязанные логикой образного сюжета, они становятся видимыми и понимаемыми. Немаловажной является и выразительная сторона образа, неотъемлемая от его смыслового назначения. Динамичность объекта восприятия стимулирует и антиципацию: что будет дальше? Многозначность отдельных фрагментов сюжета порождает гипотезы: случится то или это, что окажется на самом деле? Все это формирует образную логику: одновременную семантическую оценку всех компонентов образа в суммарном выражении результата нескольких логических зависимостей.

Существенные сдвиги в развитии образной логики пространственных преобразований могут быть достигнуты и в зрелом возрасте. При использовании такой методики обучения, которая направлена на формирование геометрического языка, связывающего условные и реальные геометрические образы, например, при изучении начертательной геометрии в вузе, человек со слабыми и неустойчивыми пространственными представлениями может научиться «видеть» реальное геометрическое пространство, которым он оперирует на условном чертеже [15].

Развитие такого собственно образного мышления (имеется в виду не изолированность образной формы мышления от понятийной, а специфическая образная структура, ведущая за собой понятийный строй мысли) ранее не исследовалось. Само наличие такой функциональной структуры в развитом мышлении было выявлено при сопоставлении аналитической и образной формы решения задач. Тогда же был введен и термин «образная логика» [14].

Мыслительная деятельность, в которой образная логика играет ведущую роль, может быть названа образным мышлением . Этот термин употребляют и для характеристики индивидуального склада мышления и для обозначения операционального содержания некоторых видов познавательной и продуктивной деятельности.

Приоритетной становится роль образного мышления как творческого механизма деятельности в эстетическом познании и художественном творчестве. Художественное мышление не является проявлением образного мышления, отличным от его общей структуры. Оно подчиняется законам функционирования языка образной логики, ее ассоциативного строя. Специфической для искусства является та образная модальность, в которой заключен весь комплекс жизненных ассоциаций и их обобщенное воплощение в творчестве – изобразительном, музыкальном и т. д. Часто встречается переплетение в мышлении художника двух основных ассоциативных модальностей художественного отражения действительности. Таково слияние форм музыки и живописи в изобразительном творчестве Чюрлёниса и столь же характерное для ряда композиторов виденье звука в цвете – например, для Римского-Корсакова, Асафьева, Скрябина. В своей последней симфонической поэме «Прометей» Скрябин, создавший у себя в доме первую простейшую установку цветомузыки, мечтал применить согласованную с музыкой смену цветового освещения зала. Разработать цветовую партитуру симфонии ему помогал популярный впоследствии художник К. Васильев. Значит, цветомузыка имеет право на существование и нужна для эстетического развития мышления, надо лишь, чтобы она строилась не на произвольном, хаотичном сочетании двух рядов образов, а на их закономерной связи. О том, что эта связь логична и устойчива в мышлении художника, свидетельствует такой эксперимент. Н.А. Бернштейн изучал известного музыканта, композитора и музыковеда, своего современника К.К. Сараджева, отличавшегося уникальным слухом: он слышал в октаве 1701 звук и утверждал, что каждая вещь в природе – кристаллы, камни, металлы – имеет свой характерный звук, причем связанный с ее цветом. Н.А. Бернштейн предложил К.К. Сараджеву написать на конвертах, куда были вложены цветные ленты, тональность каждого цвета. Через длительное время он провел контрольное испытание – попросил Сараджева воспроизвести эти связи и убедился, что для испытуемого они полностью идентичны. Известный психиатр В.А. Гиляровский высказал предположение, что, возможно, в будущем все люди будут обладать такими способностями. Но даже если и не повторится уникальность Сараджева (о нем написана книга А. Цветаевой и Н. Сараджевым – братом музыканта), можно в его гениальных способностях и созданной им музыкальной теории увидеть обоснование одной из известных в настоящее время методик развития звуко-высотного музыкального слуха у всех без исключения детей посредством образования ассоциаций с «голосами» животных и звучащих предметов. Без сомнения, это одновременно и элемент развития образного мышления ребенка.