Виктор Кротов - О чувстве любви. Его детство, юность и зрелость

Говоря о внутреннем мире, нам приходится отказаться от такого взгляда, когда под словом «любовь» подразумевают отношения или взаимные чувства двух людей. У нас речь идёт прежде всего об одном внутреннем чувстве. О моём чувстве, автор я или читатель.

Но ведь именно чувство любви особенно нуждается в отклике, в ответе от того, кого любишь. И отклик этот столь важен, что отсутствие его представляет для чувства любви особое, решающее испытание.

В некотором смысле безответное чувство ярче всего выражает суть любви. Оно поднимает человека над привязанностью к себе, над механикой психических шестерёнок. Да и само существование любимого человека уже является откликом на чувство к нему.

А взаимность, ответное чувство? Всегда ли мы верно воспринимаем его? Иногда человек способен интерпретировать как взаимное чувство любое поведение любимого человека, даже близкое к равнодушию, даже антипатию. Бывает и наоборот, когда ревнивому чувству любви недостаточно никакой взаимности, никаких ответных импульсов другой души. Как же быть? Неужели всё здесь настолько субъективно и размыто?

Наверное, не всё. Достаточно реально то, что внутренняя сила чувства любви состоит, в частности, в определённой его независимости от взаимного чувства. А насколько реальна сама взаимность чувств, можно судить по их взаимодействию друг с другом.

Начальная жизнь чувства любви, его детство и юность, – это прежде всего период узнавания. Сама возможность узнавать другого человека на волне любви открывает новое измерение в нашей жизни. Но через эту возможность мы выходим и к другой, ещё более глубинной возможности. Это взаимопроникновение двух внутренних миров.

К мужскому взгляду на мир присоединяется женский. К привычным ценностям – не совсем привычные. К рациональному способу мышления – интуитивный… Душа обновляется снова и снова, потому что для её деятельности появилась та самая точка опоры, лежащая вне её, о которой мечтал Архимед.

Всё это трудно поддаётся описанию. Можно лишь прикоснуться мыслью к сути этой особой работы. Выход любви из детства. Обретение душевной стереоскопичности виденья жизни. И особое, раскрытое к другому развитие внутренних свойств. И помощь другому в развитии… Звучит сухо и плоско. Но за этим стоят прекрасные и трудные события реальной жизни.

Наверное, бывает любовь благодатная, не сталкивающая человека с внутренними проблемами. Не будем противопоставлять её тому чувству, которое обнаруживает проблемы и заостряет их. Неизвестно, в чью пользу будет сравнение. Ведь проблемы, которые мы преодолеваем с помощью чувства любви, – это те же духовные внутренние проблемы, с которыми сталкивают нас и другие глубинные чувства.

Как укротить свое жадное «эго»? Как научиться принимать ценности другого и соединять их со своими? Как, изменяясь, сохранять свою личность? Как воспользоваться поддержкой помощника – любимого человека? Как самому стать для него помощником?.. Здесь и труд, и сотрудничество, и придающий им смысл и вкус витамин любви.

Забывая порою собственную природу, мы поддаёмся соблазну видеть себя неким абстрактным человеком , не пройдя путь осознания себя мужчиной или женщиной. Чувство любви оживляет в нас потребность в таком осознании и позволяет нащупать более естественный путь развития. Хаос, физический или духовный, действует в противоположную сторону – стараясь всё смешать в неразличимую массу.

Аптекарь порхал вокруг меня, как бабочка. Как только я вошёл в аптеку, витрины которой были занавешены шторами в замысловатых узорах, он тут же бросился навстречу, усадил меня в уютное плюшевое кресло и принялся хлопотать, ни о чём не расспрашивая. Седобородый, в сверкающем белизной халате, с непослушными прядями, выбивающимися из-под накрахмаленной шапочки, он был заботлив, словно я был единственным посетителем за всё время существования его аптечного заведения.

«Что у вас болит сердце, это мы уладим быстро, – бормотал он будто бы про себя (за этим я и зашёл в аптеку, хотя и не успел сказать об этом). – Вот выпейте этого коктейля (напиток в высоком стакане состоял из ароматной сладковатой пены, от двух глотков которой сердце утихло), но это не самое главное… Ну-ка посмотрите мне в глаза, так, так… Ну да, конечно, соединяющий раздваиватель в пропорции семь десятых…» Аптекарь уже сидел за своим столиком, что-то смешивал в стеклянных посудинках, и я знал, что ни за что на свете не откажусь от предложенного им снадобья. Пену я допивал с упоением, узоры на оконных шторах источали ласковое сияние, и оживали, превращаясь в иллюстрации к бормотанию аптекаря.

Вот ребёнок, умиляющий нас цельностью своего существа. Ребёнок, ангелёнок, ещё несущий в себе искру космического единства. Он смеётся мне со шторы, и я вижу, что ему нет нужды в соединительных усилиях. Вот прозрачный облик святого, благодатно сохранившего свою цельность на всю жизнь. Но узорчатая круговерть колышется, и из неё выплывают обычные люди – взрослеющие, взрослые, стареющие. Каждый из них, отделяясь от детства, от единства с миром, остаётся замкнутым в себе, и жаркий огонек эгоизма, самососредоточености потрескивает в каждой душе, грозя охватить её пожаром. И тут приходит на помощь спасительный раздваиватель, помогающий одной душе узнать и полюбить другую. Соединительный раздваиватель, перекидывающий мостик от души к душе, а значит и от души к космосу, ко вселенной, к центру жизни.

Шторы колыхались, узоры превращались в фигуры, фигуры в узоры, голос аптекаря вёл свой тихий рассказ, а руки его продолжали мастерить таинственное снадобье…

Те, кто пытается свести чувство любви к житейскому психологическому механизму, так и этак обосновывают неизбежность угасания этого чувства, перехода любви в «глубокое уважение» и так далее. Есть много способов обессмысливать то, до чего не дотягиваешь. Но духовный смысл у любви может быть только вневременным, родственным вечности.

Или душа нашла особую, глубинную, космическую связь с другой душой – или не нашла, тогда ни о чём особом говорить не приходится. Любовь умирающая – это в лучшем случае лишь попытка любви , неудавшаяся её попытка.

Ощущения, связанные с неугасимостью любви, знакомы даже тем, чья попытка позже потерпит крах. Клятвы в вечной любви свидетельствуют о том, что мы знаем, каким должно быть это чувство.

И насколько же важен опыт тех, кому попытка любви удалась! Тех, кто внутренне знает о непрекращаемой связи, даже с ушедшим человеком, о связи к нему и от него. Правда, этим знанием нелегко поделиться.