Василий Терехов - Эзотерика творчества, или Сумма очевидного

Если рассмотреть, например, два одинаковых автомобиля, выпущенные одним и тем же заводом, то можно обнаружить такие индивидуальные отличия: разные серийные номера, выбитые на кузове и двигателе; разный цвет кузова; разные «примочки» установленные их владельцами. Так же каждый автомобиль будет иметь множество неструктурных элементов: царапины, вмятины, прилипшую грязь, различной степени износ различных деталей и т. п.

Эта относительность объектов очень хорошо заметна в психологических исследованиях: ведь объектом исследования психолога может являться: человек «вообще», мужчина или женщина, ребёнок или взрослый, представитель какой-либо национальности, возрастной группы, человек как персона или как индивидуум, и т. д.

В патентоведении и патентном праве используют понятие «существенные отличия». При рассмотрении заявки на изобретение эксперты должны принять решение: можно ли заявляемое техническое решение (то есть техническую систему) считать новой, уникальной, оригинальной технической системой, – и соответственно документально оформить права автора. Уровень технического решения может не позволить принять решение о регистрации изобретении, то есть в этом случае эксперт приходит к выводу, что отличия заявляемого решения от известных «несущественны». Другими словами, эти отличия нельзя считать системными, и такая система не может считаться уникальной (на языке патентоведов, – она не обладает «мировой новизной»). В этом случае, в сущности, эксперт считает заявляемое решение только лишь ещё одним экземпляром одной из известных систем. Решение принимает человек, эксперт может ошибаться. К тому же граница между существенными и несущественными отличиями не всегда чётко определима, поэтому многие заявки становятся предметом споров и разбирательств. Это также иллюстрация относительности восприятия и относительности систем и объектов.

Наблюдатель, он же исследователь, далеко не всегда может воспринимать объект или систему полностью. Те системы и объекты, которые не воспринимаются полностью можно назвать неявными или необозримыми, или фоновыми.

Вот пример такой системы. Любой язык является неявной системой. Он не имеет воплощений, в которых он был бы представлен полностью. Нельзя указать на какой-нибудь объект и сказать, что это и есть язык. Можно держать в руках книгу, написанную на каком-то языке. Можно издать словарь, который никогда не будет полным и исчерпывающим; можно изучать грамматику и синтаксис языка, которые никогда не бывают без исключений. Можно говорить, читать, писать, думать на каком-то языке, но это будут только фрагменты его воплощения. Сам язык существует везде и нигде, он не имеет полных воплощений, его экземпляр нельзя изготовить и продать покупателю, желающему его приобрести.

Но самыми загадочными и таинственными неявными системами следует признать огромный класс систем, которые называют динамическими. Это системы, которые связаны с понятием время. Тайна времени – одна из тем, над которой ломают голову многие философы, физики и психологи.

Может быть, вам покажется каким-то преувеличением точка зрения, что любая динамическая система – система неявная. Кто-нибудь мог бы сказать, – я думаю, что это уже не вы:

«А как же все те тысячи всем известных действий, процессов, процедур, историй, последовательностей, которые окружают человека везде и всюду, с утра до вечера? А как же те процессы, которые окружают человека на работе и дома; те планы, которые человек постоянно просчитывает, и в мире которых он живёт; его мечты, к осуществлению которых он стремится? Да ведь человек, можно сказать, живёт в мире динамических систем. Это его стихия, он в ней как рыба в воде. И что же, он не воспринимает тот самый мир, в котором живёт? Он живёт в собственном мире как потусторонний гость? Разве можно представить человека, бредущего во тьме неизвестно куда?»

Кто-нибудь может также сказать:

«Что может быть неявного у яблока, падающего в дерева? Любой человек в состоянии проследить его падение от начала до конца. А человек мало-мальски знакомый со школьным курсом физики может дать простой и точный расчёт всего процесса его падения, каждой точки его траектории, и каждого момента движения по этой траектории. Всё явно и ясно, как на ладони!»

А кто-то может добавить:

«Человек всегда старается представить каждый процесс, последовательность событий как можно чётче и подробнее. Он составляет планы. Он должен предвидеть последствия своих действий. В любом производственном процессе или деятельности есть своя технология, то есть вполне определённая и конкретная последовательность действий и операций. Как это можно всё считать неявным?»

В действительности же человек живёт в неуловимом моменте. У этого момента нет никакой продолжительности. Гипотеза о том, что настоящее длится 9 секунд (согласно другим версиям этой гипотезы – 6 секунд или 3 секунды) очень сомнительна. В далеко не бесспорное представление о настоящем, однажды появившееся в ходе исследований периода некоторых физиологических процессов пытаются вложить всеобщий метафизический смысл. На самом деле «момент настоящего» – понятие вне времени, он – воплощение некоторой вневременной субстанции. И динамический процесс – система неявная, она никогда не воплощается полностью. Она – фрагментирована в моменты. У человека есть иллюзия того, что он воспринимает процессы целиком, как систему или объект. Но его представление о динамическом процессе – это его интеллектуальная, алгоритмическая модель процесса. Физиологически он способен воспринимать только фрагменты.

Человек пользуется своим родным (или иностранным языком), который является неявной системой. Также он составляет планы, модели, образы неявных динамических процессов. Из того, что язык неявен, совсем не следует, что человек не может ясно и конкретно говорить, писать, думать или слушать, читать. Аналогично из неявности динамических процессов не следует, что человек не может составлять и претворять в жизнь точные и реальные планы, или разрабатывать эффективные технологии.

Фактически непонимание неявности динамического процесса – представление метафизическое, которое основано на исключении наблюдателем себя самого из картины мира, а в частном случае это исключение имеет особую форму: наблюдатель исключает часть своего интеллектуального мира, а именно алгоритмические модели процессов, из картины мира. Такое исключение обладает интересной особенностью. Оно может использоваться как инструмент исследования не только любого объекта, в том числе алгоритма или процесса, но и космологических слоёв, в том числе иллюзорного вселенского времени. Мышление исключёнными алгоритмами образно можно назвать маленьким ежемоментным самоубийством. Не случайно мудрые люди учат жить одним моментом, одним днём. Этот психологический метод имеет очень глубокое основание.