Елена Тимошенко-Седьмая - Чужая постель 2. Роман

– Тогда, обряд на возвращение будет, стоить дорого, – ответила гадалка.

– Согласна, на всё согласна, – сказала, обрадовано бабушка, – называй цену.

– Сорок пять тысяч рублей.

– Хорошо, хорошо! – Тамара Борисовна достала, отсчитывая, из сумки деньги.

Цыганка их быстро спрятала между грудями и проводила бабушку. Убедившись, что та скрылась, она направилась в сарай. Девочки сидели на сене и весело хохотали.

– Идёмте в дом пить чай, – позвала мать подружек.

За чаепитием женщина выспрашивала у подростка, почему та ушла из дома. Арина не хотела, говорить, и молча, смотрела в чашку, считая всплывающие чаинки. Опытная гадалка пообещала исправить её судьбу и раскинула карты на будущее, объясняя, что теперь всё в жизни будет иначе. Обиженная девочка, рассказала о беременности, об аборте, о том, что родные не понимают. И свою мать она видит два раза в год: в Новый год и день рожденья.

– Меня никто не любит! – девочка плакала, и безудержно тряслась от рыданий. – Только один дед Толя и всё…

– Послушай, – заглядывая ей глубоко в глаза, говорила мать Наташки. Её речь была неторопливой и медленной, голос тих и спокоен. – Тебе нужно вернуться в семью и всё с ними обсудить, сказать, что бы ты хотела. Если хочешь жить с мамой, скажи, не бойся! Мама сильно волнуется, ты единственная дочь. Сейчас она ищет тебя с полицией по всей Москве и плачет. Ждёт, когда вернёшься домой.

Наташка слушала свою мать, которая являлась большим авторитетом в семье и пользовалась всеобщим почитанием, и уважением, как со стороны детей, так и со стороны мужа.

Арине претила сама мысль о возвращении домой в этот ужасный гадюшник, где самой главной гадюкой являлась бабушка. Но гадалка умело убеждать, и настояла на своём решении.

Прилетев из Германии в Москву, Серёжка понял, что потерял самое дорогое в жизни, что было, – жену! Женщину, которую, не отдавая себе отчёта, любил. Осознание потери пришло сейчас, когда она не пожелала остаться и ушла к другому мужчине. Вернувшись, в пустую квартиру, открыл бар и, достав бутылку коньяка, стал пить, пытаясь заглушить боль. Боль одиночества, сосала где-то под ложечкой и отдавала во всём теле. Этой ночью мужчина осознал, как тяжело вынести боль потери и невозврата, когда твоя любимая женщина уходит к другому.

– Как жить без неё? На чьём плече она будет засыпать?

Сергей налил полный двухсотграммовый стакан коньяка и выпил залпом. По груди разлилось тепло от спиртного напитка, комок нервов и напряжения ослаб. Выпивая стакан за стаканом, до тех пор, пока не упал на кровать, как был с дороги одетым. Провалившись в состояние какой-то дремоты, мозг продолжал работать. Раздался телефонный звонок, в надежде, что звонит супруга, обезумевший, подбежал к телефону, но услышал голос сестры.

– А, это ты, – разочарованным голосом произнёс брат.

– Арина, пропала, – произнесла сестра.

– Её что – похитили и требуют выкуп? – голосом без эмоций поинтересовался Сергей.

– Если бы, – ухмыльнулась Ирка. – Сбежала с больницы, где ей сделали аборт.

– Аборт? Она же ребёнок?

– Да, сейчас дети делают детей!

– Зачем аборт? У тебя, что, нет денег, выкормить двоих?

– Дурак, пьяный, что ли?

– Нет, убитый!

– Вот и я расстроена, и мать тоже!

– Аборт, зря сделали! Ты бы ребёночка усыновила, и росли бы вдвоём, как мы – брат и сестра. Друг друга ублажали, и жизнь была весёлая!

– Нет, ты просто напился в стельку! Чтобы она спала со своим сыном? Соображаешь?

– А что, в нашем мире и такое случалось. Заметь, не я сказал, Софокл в Древней Греции.

– Про Грецию не знаю и Софокла тоже. Пьёшь из-за жены?

– Как догадалась? Или мордочка в пуху?

– Сорока на хвосте принесла. Радуйся, что освободился от этого ярма на шее! Ещё придёт время, мне и матери спасибо скажешь!

– В ножки поклониться не надо? Или между ножек упасть?

– Слушай ты, пушистый и весь такой правильный, – она ещё хотела что-то сказать, но мать вырывала трубку. – Подожди, мать хочет с тобой поговорить.

– Сыночка, здравствуй, мой родной, – наигранным ласковым тоном произнесла мать.

– Привет.

– Как ты там, всё хорошо?

– Благодаря вам с Иркой, замечательно!

– К тебе Вероника в гости собиралась. Я сказала, что ты дома.

– Не стоит всю жизнь подкладывать мне женщин в постель!

– Ты мой сынуля! Тебе сейчас нужна хорошая девочка, чтобы всё забыть!

– Спасибо, за бесплатный совет.

Серёжка положил трубку и снова выпил полный налитый до краёв стакан коньяка.

В дверь позвонили. Он знал, что это подосланная матерью Вероника. Но сейчас у него было отвращение ко всем бабам. К этим кобрам, которые, вползли в его спокойную и безмятежную жизнь, и сломали её до основания.

«Одно дело, когда не женат, и некого терять. И совершенно другое, когда есть семья. Правильно сказала Лилька: „Семья – это обязательства“! Ну, что ж, если я не получил сексуального воспитания? Что теперь делать?» В дверь продолжали настойчиво звонить. А он продолжал, наливая, хмелеть.

Марина в Париже жила с мадмуазель Софи – коренной парижанкой, утончённой и грациозной моделью. Сколько лет Софии на взгляд было определить сложно, без косметики можно было дать восемнадцать от силы, с вечерним макияжем все двадцать пять, но ясно было одно – она молода, свежа, и безумно влюблена в опытную Марину. На съёмках Лилии делать было нечего, отказавшись от ужина с подругами, она пошла, бродить по улочкам Парижа. Парижанки были стройны и ухожены. Стройное тело – это то, чем жительницы Франции отличаются в любой стране. Многие дамы будут и в семьдесят лет бегать кросс и изводить себя всевозможными диетами, только чтобы не стать полными. Парижанка примет морщины как неизбежность, но лишний вес будет всегда считаться дурным вкусом. Для себя Лилия отметила и другое, что в гриме они умеренны. Повседневная косметика была практически незаметной и только подчёркивала достоинства естественной красоты. Зато француженки позволяли себе яркий и запоминающийся аромат духов. Лиля тоже не преминула купить парфюм «Шанель №5». Некогда подстриженные волосы её отрастали, и она снова решилась на стрижку. На этот раз ей сделали каре.

Отправляясь на экскурсии по городу, первым делом она направилась в Нотр-Дам-де-Пари, некогда воспетый Виктором Гюго, в своём романе «Собор Парижской Богоматери». В отрочестве Лилька читала этот роман и плакала над большой любовью горбуна. По сюжету, в гробнице Монфоконской виселице были найдены останки принадлежавших Эсмеральде и Квазимодо, один скелет обнимал другой. Когда их попытались разъединить, скелет Квазимодо рассыпался в прах…

Выдержанный в готическом стиле католический собор поражал одновременно своей красотой, мрачностью и стариной. Изображения горгулий и химер, свирепо смотрящих с верхней части фасада, а также сцены Страшного суда заставляли раскаяться любого грешника прибывшего сюда. Возле собора стояло большое количество туристов, и Лилия примкнула к одной из групп, как оказалось впоследствии – итальянцев.