Галина Абрамова - Психология человеческой жизни

Запрет на религию, официальная ориентация на атеизм не мешали моей героине крестить детей и читать молитвы перед сном, обращаясь к Всевышнему за поддержкой и помощью. Слова молитвы, упование на милость и милосердие Бога не суесловие, а та необходимая основа отношений с миром, которая дает силы и поддержку во всех испытаниях. Это осознается как главное правило жизни, как сама ее суть. Религиозные праздники всегда отмечались и отмечаются так, как это было принято в родительской семье.

Профессиональная работа с людьми – педагогическая деятельность – была тем жизненным призванием, где складывалась концепция человека; проявлялась она в ежедневных отношениях с учениками, «каждого из которых хотелось научить мыслить самостоятельно». Предмет – математика – давал для этого возможности, силы и время. Усилия не пропадали бесследно – ее ученики знали предмет и могли сдавать вступительные экзамены в главные вузы страны. Как говорят сегодня, они были конкурентоспособны. Она учила их добросовестно, потому что не могла иначе, – это была ее жизнь, их жизнь, где ложь в отношениях – главный порок. Учить плохо – значит лгать себе и им, ученикам. Это было недопустимо, это было то, что обосновывало ее отношение к ученикам, которое они чувствовали и принимали с детской признательностью. Будучи детьми, они делились с ней сладостями, а став взрослыми – выпускниками, – говорили слова благодарности и через десятилетия узнавали при встрече, не избегая взглядом и не скупясь на приветствие. Ее работа в школе не ограничивалась предметом. Школьные стенгазеты размером в несколько квадратных метров, конкурсы стихов и шахматные олимпиады, карнавалы, лыжные соревнования – это неполный перечень того, что она могла и хотела делать с чужими детьми – своими учениками. Зачем надо было тратить на это силы? «Это была моя жизнь, я любила школу, детей, свою работу, я и сейчас все это люблю», – простые слова о главном, о соответствии человека своему сознанию, своему делу, своему Я. Философский язык позволяет сказать, что это слова человека, преодолевшего отчуждение от собственной жизни. Я бы добавила: и не имевшего этого отчуждения, и не имеющего его сейчас. Одна из причин отсутствия отчуждения состоит в том, что концепция человека, которая реализуется в отношениях с другими людьми, задает высокую степень свободы для осуществления жизни как собственного Я, так и жизни других людей. В ней нет примитивного стремления отождествлять других с собой, нет стремления упростить многообразие жизни до одного варианта, нет страха перед многообразием проявлений человеческой сущности и неизбежным риском в условиях высокой неопределенности человеческой природы. Всего этого нет, потому что есть обоснование своего бытия Создателем, своей сущности как его дара, своей семьи как основания своей сущности, своего Я как осуществления Я -усилий по его проявлению.

Думаю, что моя героиня это сформулировала короче и точнее: «Мне всегда хотелось жить, даже когда было невыносимо тяжело». Жажда жизни – это еще одно из переживаний, которое характеризует данность Я, его силы как потенциал нереализованных возможностей. Они открываются человеку в осознании того, что его жизнь зависит от него самого, его усилий, его чувств, как зависит от него решение о выборе спутника жизни, об организации семьи и ее сохранении в изменчивых социальных обстоятельствах. Более чем пятидесятилетний опыт семейной жизни моей героини – еще одно свидетельство того, что у нее нет отчуждения от собственной жизни, она живет в каждом ее дне, не повторяясь в привычках и шаблонах, «учась всю жизнь у самой жизни».

Тяжесть усилий, затраченных на осуществление жизни, отсутствие бытового благополучия не воспринимаются как жизненное наказание или поражение. «Мне папа всегда говорил, что завидовать – большой грех, надо уметь радоваться тому, что люди могут сделать хорошее и самому стремиться делать лучше». Это тоже из вечных ценностей, из заповедей. Это то, что делает ценными собственные усилия, те Я-усилия, которые осуществляются с помощью собственных же обоснований – тех самообоснований, которые проявляет Я.

В концепции человека, которую осуществляет в жизни Нина, ее собственное Я проявляется в тех ситуациях, когда на нее пытаются оказать воздействие: она не принимает решения об изменении своей жизни, если считает это недопустимым с точки зрения тех нравственных обоснований жизни, которым следует. «Я знаю, что я упрямая: если считаю, что так нельзя, то меня почти невозможно заставить…» Это упрямство, я бы сказала, устойчивость структуры Я, сочетается с его пластичностью и динамичностью, которые позволяют быть открытой собственным чувствам, быть захваченной потоком изменений, которые они привносят в психическую реальность. Бабушка, она так заигралась с внуком, что они вместе забыли о режиме дня для младшего школьника. Мне думается, что это одно из проявлений Я как данности, тех его свойств, которые не могут воплотиться в осознанных формулировках, отражающих отношения к людям, к себе. Эти свойства – больше, чем структура сознания: они раскрывают сущность данности Я, его самодостаточность как природного образования.

Редкое умение играть с детской увлеченностью, любовь к проявлениям детского восприятия мира, сама возможность такого восприятия как готовность к удивлению и восхищению говорят, по-моему, о наличии у моей героини того качества Я, которое больше всего соотносится с эпитетом «живой». Живое восприятие, живой ум, живое воображение, живые чувства, свежесть впечатлений и переживаний – это все о ней. За ними – ранимость, повышенная сензитивность, позволяющая чувствовать то, что мало доступно другим людям, поражая их порой той восприимчивостью к событиям жизни близких людей, которой нет объяснения в рациональном мире.

Сама она неохотно рассказывает о своей нетипичной сензитивности, считая ее естественным проявлением связи с близкими, родными людьми.

Эта чувствительность сочетается с постоянным стремлением сохранить красивое, чем бы оно ни было, – рисунком ребенка, репродукцией, открыткой к празднику. Эти вещи остаются перед глазами – для радости. Она и сама любит рисовать или раскрашивать черно-белые рисунки, превращать их в цветные, нарядные. Делает это красиво, аккуратно, доводя каждый свой рисунок до полноты узнавания. Так рисуют дети и люди, которые не могут не рисовать. Все рисунки для этой книги сделаны ею. Рисование для людей, которые не делают это предметом профессиональной деятельности, является формой экстериоризации того чувства полноты жизни, которое связано с существованием невербального корня бытия. Рисунки делаются не для кого-то и не для чего-то, они самоценны, и в самом процессе рисования важнее всего то, что может быть внесено в него другими людьми, даже самыми близкими и родными.