Андрей Рябин - Как стать юристом

Полагаю, уважаемые читатели, в данном примере вам не составило труда заметить использование как софистики, так и логики.

Главное в этом деле, как говорится, не пересолить, а то судья с полным правом покрутит пальцем у виска и не станет вас слушать.

Чувство меры во всем немаловажно, прошу вас, не забывайте об этом.

Я бы с удовольствием привел бы еще десяток примеров из той же серии, однако, увы, целью моей является не создание энциклопедии по крючкотворству, а лишь умеренное использование данного момента в совокупности с иными методами для достижения поставленных задач.

Как вы видите, дорогие читатели, философия (и все, что с ней связано) вполне может помочь нам на практике при решении конкретных юридических вопросов.

Хотелось бы отметить, что, хотя данные примеры и были приведены мной из области философии, я мог бы без зазрений совести указать их в предыдущем параграфе, посвященном художественной литературе.

Все дело в том, что практически вся качественная литература, в той или иной степени, несет в себе философское зерно.

Я вас уверяю. Попробуйте прочесть «полезные» книги из приведенного мной списка и вы в этом убедитесь.

Во многих качественных художественных произведениях встречаются прекрасные, не без доли сарказма, диалоги, которые не уступают по рангу приведенным мной только что софистическим оборотам.

Скажу вам честно, подобные примечательные отрывки не только доставляют удовольствие при их прочтении, но и более того, откладываются в уме и учат нас, юристов, владеть словом не хуже авторов этих прекрасных текстов.

Давайте взглянем на замечательный диалог, произошедший между персонажами романа Рафаэля Сабатини «Скарамуш».

– Ну, что вы думаете о спектакле? – спросил он Андре-Луи, когда они возвращались в гостиницу после представления.

– Я допускаю возможность, что он мог быть хуже, но исключаю такую вероятность, – ответил тот.

В полном изумлении господин Бине замедлил шаг и, повернувшись, взглянул на своего спутника.

– Гм! – хмыкнул он. – Тысяча чертей! Однако вы откровенны.

– Да, подобная добродетель не слишком-то популярна у дураков.

– Ну, я-то не дурак, – сказал Бине.

– Потому-то я и откровенен с вами. Я делаю вам комплимент, предполагая, что вы умны, господин Бине.

– О, в самом деле? Да кто вы такой, чёрт подери, чтобы что-либо предполагать? Ваши предположения дерзки, сударь. – После этих слов он умолк, занявшись невесёлыми подсчётами.

Однако полчаса спустя, за ужином, он вернулся к прерванной беседе.

– Наш новичок, превосходный господин Parvissimus, имел наглость заявить мне, что допускает возможность, что наша комедия могла быть хуже, но исключает такую вероятность. – И он раздул большие красные щёки, приглашая посмеяться над глупым критиком.

– Да, нехорошо, – как всегда, сардонически отозвался Полишинель. Высказывая своё мнение, он бывал смел, как Радамант. – Нехорошо. Но несравненно хуже, что публика имела наглость придерживаться того же мнения.

– Кучка невежественных олухов, – усмехнулся Леандр, вскинув красивую голову.

– Ты не прав, – возразил Арлекин. – Ты рождён для любви, мой дорогой, а не для критики.

Леандр, который, судя по всему, не хватал звёзд с неба, презрительно взглянул на маленького человечка сверху вниз.

– А ты сам, для чего рождён ты? – осведомился он.

– Этого никто не знает, – последовало искреннее признание. – Да и вообще дело тёмное. И вот так у многих из нас, уж поверь.

– Но почему, – прервал его господин Бине, испортив таким образом начало доброй ссоры, – почему ты говоришь, что Леандр не прав?

– В общем – потому, что он всегда не прав. В частности – потому, что я считаю публику Гишена слишком взыскательной для «Бессердечного отца».

– Вы бы выразили свою мысль удачнее, – вмешался Андре-Луи, из-за которого начался спор, – если бы сказали, что «Бессердечный отец» слишком невзыскателен для публики Гишена.

– Ну а в чём тут разница? – спросил Леандр.

– Дело не в разнице. Я просто предложил более удачную форму изложения вопроса.

– Месье изощряется в остроумии, – усмехнулся господин Бине.

– Почему более удачную? – поинтересовался Арлекин.

– Потому что легче довести «Бессердечного отца» до уровня взыскательной гишенской публики, нежели гишенскую публику – до уровня невзыскательного «Бессердечного отца».

– Дайте-ка мне это обмозговать, – простонал Полишинель, схватившись за голову.

Но тут Климена, сидевшая на другом конце стола между Коломбиной и Мадам, бросила вызов Андре-Луи.

– Вы бы переделали эту комедию, не так ли, господин Parvissimus? – воскликнула она.

Он повернулся к ней, чтобы парировать злобный выпад.

– Я бы посоветовал её изменить, – поправил он.

– А как бы вы изменили её, сударь?

– Я? О, к лучшему.

– Ну, разумеется! – произнесла она елейно-саркастическим тоном. – А как бы вы это сделали?

– Да, расскажите нам, – заорал господин Бине и добавил: – Тишина, прошу вас, дамы и господа. Послушаем господина Parvissimus’a.

Андре-Луи перевёл взгляд с отца на дочь и улыбнулся.

– Чёрт возьми! – сказал он. – Я оказался между дубинкой и кинжалом. Мне повезёт, если я останусь в живых. Ну что ж, раз вы припёрли меня к стенке, расскажу, что бы я сделал. Я бы вернулся к оригиналу и использовал его ещё шире.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Энциклопедия сайта фонда знаний «Ломоносов». URL http://www.lomonosov-fund.ru/enc/ru/encyclopedia:0131419 (дата обращения: 25.09.2017).