Сборник статей - Техника «косого взгляда». Критика гетеронормативного порядка

Но можем ли мы аргументировать, что в политическом отношении так важно настаивать на идентичности лесбиянок и геев как раз по причине того, что из гомофобских кварталов ей грозят уничтожением и аннуляцией? Не является ли вышеизложенная теория сообщницей тех политических сил, которые стремятся уничтожить возможность идентичности геев или лесбиянок? Разве может быть «случайностью», что подобная теоретическая критика идентичности возникла в политическом климате, в котором выполняется ряд актов аннуляции гомосексуальной идентичности юридическими и политическими средствами?

В ответ я хочу задать следующий вопрос: должны ли подобные угрозы уничтожения диктовать нам, какие понятия политического сопротивления употреблять против этих угроз? И если да, то не выиграли ли таким образом сторонники гомофобии битву с самого начала? Нет никаких сомнений, что геи и лесбиянки сталкиваются с угрозой публичного устранения, но решение дать отпор этому насилию не должно заменить его другой формой насилия. Какая версия геев и лесбиянок должна стать видимой ( visible ) и к каким внутренним исключениям это приведет? Может ли видимость ( visibility ) идентичности быть достаточной в качестве политической стратегии или же она может быть только отправной точкой для стратегического вмешательства, которое обусловит трансформацию политики? Не признак ли этого отчаяния по отношению к публичной политике ( politics ), когда идентичность становится своей собственной идеологией ( policy ), приводя за собой и тех, кто будет «контролировать» ( police ) ее с разных сторон? И это не призыв вернуться к молчанию и невидимости, но, скорее, к использованию категории, которая может быть поставлена под вопрос, у которой можно просить отчета за то, что она исключает. То, что любая консолидация идентичности требует некоторой серии дифференциаций и исключений, очевидно. Но какие из них должны быть избраны? Хотя знак идентичности, который я использую, и соответствует сейчас своему назначению, все же невозможно предсказать или проконтролировать политические цели, для поддержания которых этот знак будет применяться в будущем. И возможно, открытость такого рода, несмотря на связанные с нею риски, должна быть сохранена по политическим причинам. Если процесс достижения видимости идентичности геев/лесбиянок сегодня предполагает целый ряд исключений, то возможно, что часть того, что неизбежным образом сегодня исключается, – это будущая применительная форма знака. Есть политическая потребность в том, чтобы использовать сейчас определенный знак, и мы это делаем. Но как его использовать таким образом, чтобы его будущие сигнификации не оказались исключены ( foreclosed )? Как использовать знак и одновременно признавать его временную контингентность?

Признавая стратегический временный характер знака (а не его стратегический эссенциализм), идентичность может стать местом оспаривания и ревизии, даже принять в будущем новые значения, которые мы сегодня, употребляя эту категорию, не в состоянии предвидеть. Именно в сохранении будущего политического означающего – сохранении означающего как места реартикуляции – Эрнесто Лакло и Шанталь Муфф (1991) видят его демократический потенциал.

В рамках современной американской политики лесбийство понимается из разных перспектив именно как то, что не может быть или что не осмеливается стать . Нападки Джесси Хелмса на Национальный фонд искусств ( NEA ) за санкционирование репрезентаций «гомоэротизма» сконцентрировали в себе различные гомофобские фантазии о том, кто такие мужчины-геи и что они делают в работах Роберта Мэпплторпа. [27] См. мою работу «Сила фантазии: феминизм, Мэпплторп и дискурсивный избыток»: [7: p. 105–125]. Со времени написания этой статьи художницы-лесбиянки и их работы тоже попали под удар. Для Хелмса геи существуют лишь как объект запрета, в его извращенных фантазиях они – садомазохистские развратители малолетних, парадигматические образцы «непристойности»; в этом дискурсе лесбиянка не производится даже в качестве запрещенного объекта. Здесь важно признание того, что угнетение функционирует не только через акты открытого запрета, но подспудно, через образование пригодных ( viable ) субъектов и через параллельное образование области непригодных (не)субъектов – абъектов ( abjects ), [28] Батлер ссылается на понятие Юлии Кристевой, которая использует термин «абъект» для описания тех (либидинозных) объектов, отказ от которых делает возможным вхождение субъекта в символический порядок языка/ дискурсов. Например, отказ от желания тела матери. Они являются, таким образом, конститутивными для генезиса субъективности, одновременно нерепрезентуемыми в силу своего прасимволического характера. Те «противные», «ужасные», «непристойные» объекты в репрезентациях, например мертвая женщина, и есть, согласно Кристевой, кодировка «отброшенных» объектов – абъектов. – Прим. ред . как мы могли бы их назвать, – которые ни поименованы, ни запрещены внутри экономии закона. Здесь угнетение действует через создание области немыслимого и неименуемого. Лесбийство не запрещено эксплицитно отчасти потому, что оно даже не попало в мыслимое, воображаемое, в эту решетку культурной интеллегибельности, которая регламентирует реальное и артикулируемое. Каким образом можно быть «лесбиянкой» в таком политическом контексте, в котором лесбийство не существует? То есть в политическом дискурсе, который направляет насилие против лесбиянок частично путем исключения лесбийства из этого самого дискурса? Быть эксплицитно под запретом – значит занимать дискурсивное место, из которого может быть артикулировано нечто вроде противодействующего дискурса; быть запрещенным имплицитно – значит даже не получить статуса объекта запрета. [29] Именно это особенно хитроумное стирание дискурсом Фуко по большей части упускает в своем анализе власти. Он почти всегда предполагает, что власть использует дискурс как свой инструмент и что угнетение связано с подчинением и субъективацией, то есть что оно – принцип, формирующий идентичность субъектов. И хотя всевозможные виды гомосексуальности в теперешнем климате стираются, уничтожаются, а затем образуются заново в качестве мест радикальных гомофобских фантазий, важно проследить различные пути, которыми немыслимость гомосексуальности образуется снова и снова.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.