Ольга Гулевич - Социальная психология справедливости

Вероятно, эта тенденция стала ответом на экономическую глобализацию мира, его превращение в «сетевое общество» и одновременно на усиление коллективной активности граждан. Так, по мнению М. Кастельса, формирование глобальных сетей устранило индивидуализированное Я, скрыло различия между людьми. Реакцией на потерю уникальности стало формирование новых социальных идентичностей, связанных с членством в больших группах (Кастельс, 2000).

Проникнув в психологию, идея включенности человека в различные социальные сети и группы была реализована в теориях справедливости. Она воплотилась в теории ценности группы, созданной для объяснения справедливости процесса взаимодействия.

Эта концепция была предложена И. Линд и Т. Тайлером (Lind, Tyler, 1988). Они полагали, что одной из важнейших человеческих потребностей является потребность в аффиляции, т. е. принадлежности к группе. Вступая во взаимодействие, люди стремятся сохранить сообщество и добиться высокого статуса. Ради этого они готовы жертвовать собственными интересами.

Для достижения этой цели они используют определенную процедуру принятия решений и тщательно следят за ее соблюдением. Справедливость взаимодействия является для каждого члена группы источником информации о своем социальном положении (Peterson, 1999), показателем симпатии и уважения со стороны одногруппников, высокого статуса в ней (Lind, Tyler, Huo, 1997; Shapiro, Brett, 1993; Tyler, Degoev, Smith, 1996). Ощущая социальную поддержку, люди испытывают гордость и не хотят покидать сообщество, что в конечном итоге сохраняет его целостность (Tyler, Degoev, Smith, 1996; Van den Bos, Vermunt, Wilke, 1996).

Именно поэтому участники взаимодействия, которые сильно идентифицируются со своей группой, считают ее важной частью своей жизни, судят о справедливости результата по справедливости процесса общения (Orpen, 1994).

Вынося решение о справедливости процесса, люди ориентируются на ценности группы: наиболее справедливой признается та процедура, которая соответствует основным групповым ценностям. Это означает, что члены разных сообществ по-разному воспринимают одно и то же взаимодействие, дают ему разную оценку. Это, прежде всего, касается тех людей, которые общаются с членами ингруппы и зависят от ее представителей (Hertel, Aarts, Zeelenberg, 2002). Исключение составляют компоненты, соответствующие универсальным ценностям – гарантирующие возможность принять участие в групповой деятельности, повысить социальный статус, «сохранить лицо».

Благодаря признанию социальности человека, теория ценности группы долгое время конкурировала с теорией личного интереса. Этот антагонизм проявился, прежде всего, в том, как сторонники разных концепций объясняли важность одних и тех же норм процедурной справедливости, прежде всего, права голоса и однообразия. Например, по мнению психологов, работающих в рамках модели личного интереса, человек ценит право голоса, поскольку благодаря этому он получает возможность достичь своей цели [12] В частности, право голоса оказывает влияние на оценку справедливости процедуры преимущественно в том случае, когда оно касается важного и полезного решения (Cropanzano, Folger, 1989; van den Bos, Spruijt, 2002), реализуется перед его принятием (Lind, Kanfer, Earley, 1990) и помогает получить позитивный результат человеку, который не обладает свободой выбора (van Prooijen, 2009), но имеет сильную мотивацию достижения (van Prooijen, Karremans, van Beest, 2006) и ориентацию на социальное доминирование (De Cremer, Cornelis, Van Hiel, 2008). Кроме того, влияние контроля за процессом опосредовано восприятием контроля за результатом: право голоса увеличивает ощущение контроля за результатом, а он, в свою очередь, определяет общую оценку справедливости (McFarlin, Sweeney, 1996). . В то же время в соответствии с моделью групповых ценностей, соблюдение этой нормы дает людям возможность почувствовать свою значимость и позволяет сохранить целостность группы [13] Так, по данным исследований роль этой нормы зависит не от позитивности и важности результата, возможности повлиять на него, а от включенности человека в группу (Musante, Gilbert, Thibaut, 1983; Tyler, 1987; Tyler, Rasinski, Spodick, 1985; van Prooijen, van den Bos, Wilke, 2004). Ее влияние сохраняется, даже если человек может высказать свое мнение после принятия решения (Lind, Kanfer, Earley, 1990; Lind, Earley, 1992). (McFarlin, Sweeney, 1996; Miller, 1989; Shapiro, Brett, 1993). Аналогично, однообразие процедуры можно рассматривать как способ достижения личных целей (модель личного интереса) и как реализацию одной из важных групповых ценностей (модель групповых ценностей) (Ployhart, Ryan, 1998).

Каким образом разрешается этот спор в настоящее время?

В соответствии с одной точкой зрения, следуя нормам справедливости процесса, разные люди стремятся к достижению разных целей. Одни хотят получить индивидуальное вознаграждение, а другие занять определенное положение в группе (Heuer et al., 2002).

В соответствии с другой позицией, дистрибутивная справедливость является, прежде всего, средством достижения личных целей, а процедурная и межличностная – средством включения в группу и повышения статуса. В частности, люди ценящие власть и достижение, придают большее значение дистрибутивной, а универсализм и доброту – процедурной справедливости (Lipponen, Olkkonen, Myyry, 2004). Возможно, именно поэтому в рамках социально-психологического подхода пока отсутствует теория, в которой желание сохранить группу рассматривается как причина соблюдения дистрибутивной справедливости.

Третье представление о целях соблюдения справедливости берет свое начало в работах по социальной философии, созданных древнегреческими авторами. Они полагали, что справедливость – основной принцип мироздания, лежащий в основе идеальных государственных систем. Земное воплощение этого принципа становится возможным, благодаря как внешним по отношению к человеку, так и внутренним силам. Внешняя справедливость воплощается в законе и носит принудительный характер. Внутренняя справедливость проявляется в поступках граждан, которые они совершили добровольно и сознательно, т. е. понимая, почему, зачем и для кого они это делают. Таким образом, еще в философии древнего мира справедливость стала рассматриваться как добродетель человека.

Продолжая эту традицию, психологи включили ее в состав морального сознания. Сторонники этой позиции полагают, что справедливость и несправедливость можно рассматривать в терминах «добра» и «зла». Следуя ее требованиям, люди стремятся поступить «хорошо», «правильно». Таким образом они соблюдают справедливость ради нее самой.

Впервые эта идея была изложена в теории морального развития Л. Колберга(Анцыферова, 1999; Николаева, 1995). Он полагал, что ядро морального сознания составляют одиннадцать ценностей, важное место среди которых занимает доверие и справедливость в обмене (меновая справедливость), а также справедливость наказания (карательная справедливость). Их функция заключается в распределении прав и обязанностей, регулируемом нормами равенства и взаимности (беспристрастности). Нормы справедливости являются основой для разрешения моральных конфликтов, возникающих в результате столкновения интересов разных людей. Уровень морального развития определяется стилем отношения к этим ценностям, в том числе к справедливости и, как следствие, к соблюдению ее норм (Гулевич, 2006в, 2009б).