Герман Марасанов - Социально-психологический тренинг

Другой способ создания проблем для участников группы, а точнее говоря, открывания их собственных проблем, предполагает несколько иную, более традиционную и прямую активность ведущего. Этот вариант иногда проходит успешно не только вместо предыдущего, но и вместе с ним. Здесь, как бы резюмируя, ведущий использует что-то похожее на лекцию-экспромт. Психолог, принимая на себя ответственность, несколько разряжает напряженность в группе, если ситуация того требует. Необходимо только следить, чтобы «экспромт» не растянулся больше, чем на полчаса. Рассуждения психолога, обязательно эмоционально окрашенные, провоцирующие участников вступить с ним в диалог, могут сводиться примерно к следующему. (При этом, психолог должен быть в постоянной готовности передать эстафету активности любому «встрявшему» в его речь участнику группы, как бы не хотелось самому ведущему завершить ценную, на его взгляд, мысль. Здесь поддаваться соблазну неуместно. Цель не та.)

– Наши занятия могут вызвать вполне справедливые сомнения. Вроде бы мы собрались, чтобы развить в себе навыки общения, сделать какой-то дополнительный прирост в умении, в способности общаться. Психологи для солидности назвали это научным термином «коммуникативная компетентность». Но, во-первых, у каждого из нас с вами есть свой, уникальный, личный, не пройденный никем больше опыт общения с разными людьми. Когда я говорю «уникальный», я не имею в виду комплимент, я называю вещи своими именами. Может ли опыт каждого из нас пригодиться, быть использованным другими? Надо ли делиться этим опытом? И первое и второе – это ВОПРОС.

– Во-вторых, а что, собственно, здесь мудрить, мучиться и тратить время попусту, когда давно все ясно? Аксиома общения проста. Делайте людям добро, и они ответят вам тем же. Аристотель, создавая свое правило нравственности, ставшее впоследствии «золотым», думал и писал, кажется, именно так, или почти так. Относись к людям так, как тебе хотелось бы, чтобы они к тебе относились. Так, кажется, это звучит. По-моему, я не запутался. Одним словом, спешите делать добро. Мне хочется сейчас услышать возражения, если они есть, конечно. Правда, у меня самого есть вопрос к этой «золотой» формуле. Всегда ли люди понимают, что им делают добро? А если понимают, всегда ли считают добром то, что сделали для них из лучших побуждений? Больше того. Всегда ли люди хотят, чтобы им помогали, если добро это и помощь тоже? Например, я с сегодняшнего момента выбираю Вас (здесь ведущий действительно выбирает одного из, на его взгляд, самых сумрачных, неприступных с виду участников и подходит к нему, вызывая на диалог) в качестве постоянного объекта моих добрых дел. Я окружаю Вас своей заботой и вниманием, я стремлюсь делать Вам добро, всячески помогаю Вам, как могу и по моему разумению. У меня же есть какое-то свое представление о том, что такое добро, вот я и действую в соответствии со своими представлениями об этом. Я даже никакой благодарности за это не прошу. Просто с некоторых пор Вы, хотите Вы этого или нет, постоянно чувствуете себя окруженным моей добротой. Ну, как Вам такая перспектива? Прельщает? (Участник диалога, как правило, не очень рад, делает кислую мину, отказывается от моего «добра». Кто-то, а иногда и сам собеседник заявляет, что это «демьянова уха», что необходимо сначала понять, нужно ли это все конкретному человеку, а потом уж и лезть со своей добротой. Здесь может возникнуть подобие обмена мнениями на тему «Почему мне не нужна Ваша доброта».)

– Таким образом, нам с Вами стали ясны некоторые ограничения «золотого правила нравственности». Прежде, чем применять его, полезно разобраться в человеке, понять его. Можно ли сформулировать более мягкую, чем предыдущая, но тоже весьма простую аксиому, связанную с общением? Например, так: «Счастье – это когда тебя понимают». Давайте примем теперь эту аксиому, если у нас с Вами нет протеста против нее. (Ведущий при этом выбирает другого участника и подходит к нему, вступая в похожий диалог.)

– Вы знаете, я хочу признаться Вам, что я Вас прекрасно понимаю. Я просто Вас очень чувствую. Я чувствую, когда Вы сердитесь, когда Вам скучно, когда – весело. У меня такое ощущение, что я по всему Вашему виду просто как бы читаю Вас. Я понимаю Вас что называется, на все сто. Даже когда Вы пытаетесь скрыть какие-то свои мысли, чувства, желания, я, тем не менее, понимаю Вас, окончательно и бесповоротно. Вы для меня являетесь кем угодно, но только не загадкой. Ну, как Вам от такой перспективы? От такой перспективы быть понятым, расшифрованным до самого конца?

(Участник, испытавший такое нападение, как правило, также, как и первый, не испытывает большого восторга. Он сообщает, что ему это все мало приятно. Кто-то заявляет, что другого человека до конца понять невозможно, и если некто убежден, что понял хотя бы одного человека до самого что ни на есть основания, до самой подноготной, то этот некто – человек самонадеянный и в подавляющем большинстве случаев заблуждается. Во всех вариантах группа приходит к выводу, что когда тебя понимают до самого конца и без твоего разрешения – это далеко не такое уж и счастье, как казалось поначалу.)

– Наверное, нам действительно хочется быть сложными, непонятными, не расшифрованными. Человеку, скорее всего, приятно прислушиваться к чувству собственной сложности, многоплановости, неоднозначности. Ну, кому, спрашивается, хочется быть незатейливым, простым и всем понятным? Да, действительно, нередко можно услышать присловие: «Будь проще, и к тебе потянутся люди». Но ведь существует и более древняя, противоположная пословица: «Простота хуже воровства». И как же в связи с этим обстоит теперь дело с проблемой общения? И добра от нас нужно не каждому, не говоря уже о том, что каждый, как выясняется, под добром понимает что-то свое, и с пониманием не так все просто. Что же нужно? А что вообще человеку нужно?

Здесь «экспромт» ведущего как таковой закончен. Далее возможен выход на групповое обсуждение потребностей человека. Для практических занятий подобного типа некоторое значение имеет, конечно же, и содержание развертывающейся дискуссии, однако, главным в контексте настоящего курса является все же сам факт дискуссии, которая возникла в группе. Не надо забывать, что дискуссия может возникнуть (и в нашей практике неоднократно возникала) на каком-то более раннем этапе «экспромта». От того, как ведущий организует возникшую дискуссию, зависит результат, к которому придет группа к концу занятий. Что же касается предложенного варианта темы дискуссии для слушателей-психологов, то этот вариант представляется выигрышным хотя бы потому, что проблема потребностей человека – это «целина», к освоению которой в сущности современная психология даже и не приступала. Такого категоричного мнения придерживается, например, академик П. В. Симонов. Он пишет, что «для существующих классификаций характерны произвольность и отсутствие четко сформулированного принципа их построения». [14] См.: Симонов П. В. Безмотивная психология//Поиск, 1990. № 32. Авг. Каждый автор предлагает свой выбор потребностей, и, стало быть, их число: американский психолог Абрахам Мас-лоу– 15, его соотечественник Мак-Даугол– 18, а польский психолог Обуховский– свыше 120. Ни одна из предлагаемых классификаций не стала общепринятой. [15] Цит. по: Злобин А. Т. К классификации эмоций//Вопросы психологии. 1991, № 4. С. 96. Более того, даже попытки разделить все существующие теории потребностей на две большие супергруппы – теории непрерывного поля мотивации и теории дискретного поля мотивации – и те уязвимы, поскольку существуют теории, которые трудно отнести к какой-то одной из этих супергрупп. Пример тому—хотя бы теория деятельности А. Н. Леонтьева.