Геворг Мирзаян - Ближневосточный покер. Новый раунд Большой Игры

Провокация с казнью Нимра аль-Нимра была направлена не только на ухудшение имиджа Тегерана, но и для побуждения его на ответные (а значит, и более активные) действия. Победы ИРИ над КСА во многом обуславливались минимальным вмешательством Тегерана в конфликты на периферии. В Ираке это делалось для того, чтобы не раздражать американцев, в Сирии – чтобы не превращать гражданскую войну в религиозную суннитско-шиитскую, в Йемене – чтобы не быть обвиненными во вторжение на территорию КСА. Соответственно, активизация действий Исламской Республики на одном из этих направлений как ответ на смерть шиитского проповедника серьезно усилит позиции королевства на данном театре военных действий. В самом Иране, конечно, прекрасно читают игру саудитов, однако им придется как-то отвечать, хотя бы для того, чтобы не лишать шиитское население стран Залива веры в иранскую поддержку. Ведь не только Саудовская Аравия должна ежедневно доказывать, что Акела не промахивается. Проблема в том, что если даже Тегеран продемонстрирует сдержанность, то КСА найдет иной способ спровоцировать Исламскую Республику. «Эскалация КСА нужна, и, более того, прямой удар иранцев по Саудовской Аравии исходит из интересов Эр-Рияда. Это станет поводом для сплочения активной коалиции против ИРИ, от участия в которой не сможет увильнуть и Вашингтон (он c 1951 года связан с Эр-Риядом договором о взаимной обороне)», – говорит Севак Саруханян.

Между тем эти интервенции, затягивания сирийского конфликта и антииранские провокации не спасут КСА. Они являются лишь тактическими действиями, оттягивающими неизбежную дезинтеграцию и крах Дома Саудов. Проблема Саудовской Аравии в том, что она со своей радикальной внутренней и внешней политикой, нацеленной на хаос и деградацию арабского мира, стратегически находится не на той стороне истории. По сути, ретроградное королевство продолжает вести ретроградную политику в рамках трендов, которые давно уже идут по нисходящей. Спастись королевство может, лишь встав на правильную сторону истории и способствуя стабилизации региона. Начать, например, можно с серьезных внутренних реформ, включая отказ от радикальной идеологии и либерализацию государства. Возможно, принц Найеф и назначен кронпринцем для того, чтобы их постепенно провести. Но вот сможет ли он, да и захочет ли – большой вопрос.

«Господин президент, – обратились к египетскому президенту Хосни Мубараку корреспонденты. – Говорят, вы собираетесь выступить с прощальным посланием к народу?» – «А что, мой народ куда-то уходит?» – с удивлением отвечает им Мубарак.

Долгое время этот популярный в египетском обществе анекдот символизировал твердую уверенность египтян в том, что Хосни Мубарак, находящийся у власти в стране почти 30 лет, покинет свой пост, лишь уйдя на тот свет по примеру своих предшественников – Гамаля Абдель Насера и Анвара Садата. Египет позиционировался как самая сильная страна арабского мира, его политический лидер, посредник в самых серьезных региональных конфликтах. Однако в начале 2011 года анекдот потерял актуальность – мубараковский Египет стал второй после Туниса жертвой «Арабской весны». И более того – он стал восприниматься как основное достижение всего революционного процесса. Успешная демократизация 85-миллионной страны должна была стимулировать демократические преобразования во всех странах арабского мира. Именно поэтому в уходе Мубарака столь важную роль сыграли внешние силы – спонсоры «Весны»: государства, правозащитники, СМИ. Не случайно уже упоминавшийся египетский анекдот о беседе Насера, Сабада и Мубарака после свержения последнего стал таким популярным. Однако, как показала практика, все старания спонсоров «Весны» по свержению Хосни Мубарака, вся кровь, пролитая ради этого свержения, оказались бессмысленными. Через 2,5 года после ухода египетского президента власть в стране взяла его реинкарнация, а весь мир увидел, к какой именно демократизации ведет регион «Арабская весна».

Причиной подверженности вирусу стал крайне слабый к нему иммунитет. Ветер «Арабской весны» сдул пыль со стольких египетских проблем, что Мубарак был попросту обречен.

И дело не только в идеологической деградации арабского национализма, который не мог дать населению ни свободы, ни перспективы, ни веры в то, что эта перспектива появится. Дело еще и в проблемах социально-экономического характера. Страна уже давно серьезно перенаселена. Египет обладает большой территорией, однако лишь 5 % земель пригодны для хозяйственной деятельности – остальное занимает пустыня. В итоге на пресловутых 5 % земли в дельте Нила (примерно 50 тыс. кв. км) проживает абсолютное большинство 85-миллионного населения страны. Банальная нехватка территории и скученность населения на фоне скудных ресурсов стали причиной высокого уровня бедности, поэтому египтяне крайне болезненно реагируют даже на самое незначительное ухудшение условий жизни. В итоге повышение цен на продовольствие (по некоторым данным, только в конце 2010 – начале 2011 года стоимость хлеба в стране выросла на 20 %, а овощей – на 25 %) спровоцировало в Египте социально-политические потрясения.

На острие протеста оказалась египетская молодежь. Свободного времени для митингов у нее было много – на фоне общего снижения уровня безработицы (с 11 % в 2005 году до 9 % в 2010-м) ситуация с рабочими местами в городах продолжала ухудшаться, и в 2010–2011 годах 43 % молодых горожан слонялись без дела. Естественно, после тунисских событий (когда впервые за долгое время арабский народ сумел свергнуть диктатора) они загорелись «Весной» и почувствовали себя наконец-то сопричастными к великой Идее, которую можно воплощать в жизнь. И взялись за это воплощение со всей присущей молодым людям страстью и энергией, а также с применением современных цифровых технологий. Организация проходила стихийно – протестующие просто создавали в социальных сетях группы и назначили на 25 января 2011 года общий сбор. Спецслужбы к такой форме организации оказались не готовы, поэтому просто прозевали ситуацию. Следствием их ошибки стал выход в назначенный день на улицы десятков тысяч египтян, загнать которых в их дома уже не получилось. Силовые методы спецслужб не работали – они отстреливали демонстрантов, однако их похороны приводили к еще более масштабным акциям протеста. Центром демонстраций стала каирская площадь Тахрир (по ее имени и названы революционные события).

Да, вошедшая в города армия могла массово расстрелять и разогнать демонстрантов, однако поступила по-иному, начав отстреливать лишь мародеров, которые, пользуясь отсутствием порядка, грабили все подряд. Причиной умеренности военных стал серьезный конфликт египетского генералитета с президентом Мубараком. Глава государства для них стал «фараоном» – вопреки сложившейся в Египте традиции, он хотел передать власть своему сыну Гамалю и активно расчищал для него политическое пространство (в частности, продвигал друзей сына на посты министров и депутатов парламента). При этом у Гамаля Мубарака даже не было военного образования – еще один серьезный недостаток в глазах генералитета (Насер и Садат закончили Королевскую военную академию и служили в пехоте, а Хосни Мубарак был военным летчиком). Гамаль понимал свои недостатки и решил продемонстрировать военным свои лидерские качества, причем в самый неподходящий момент – когда ситуация начала успокаиваться и люди, поверив обещаниям Мубарака-старшего о скорых и неизбежных реформах, стали расходиться с улиц. 2 февраля группа сторонников Мубарака-младшего на лошадях и верблюдах (отсюда и название события – «Битва на верблюдах») врезалась в толпу оставшихся демонстрантов и попыталась ее разогнать. Однако в конечном итоге численное преимущество протестующих заставило сторонников Насера ретироваться. Народ снова вышел на улицы, а армия, увидев все, что хотела, перешла на сторону народа.