Вячеслав Соснин - Психология терроризма и противодействие ему в современном мире

В-четвертых, суицидальный терроризм опирается на героический образ «мученика», поддерживаемый религиозной или секулярной идеологией (исламский «джихад» и «шахидизм», идеология народовольчества в царской России, идея героев освобождения у «Тамильских тигров»). В исламских государствах семьи погибших террористов-смертников получают материальную помощь как от террористических организаций, так и от сочувствующих лиц. Террористические группы культивируют различные обряды перехода их членов в число смертников и поддерживают героические мифы о самопожертвовании. Идеология смертничества использует культурные традиции, исторические примеры, делающие подобную гибель не только приемлемой, но и похвальной (Soibelman, 2004).

Распространено мнение о том, что смертников-мусульман привлекает сам статус святых мучеников и небесная награда погибшим за дело ислама. Однако нет объяснения тому, почему жизнь самого террориста и потенциальных жертв-мусульман утрачивает ценность. Не объясняется и то, что среди террористов-смертников становится все больше женщин. По-видимому, психологические корни суицидального терроризма лежат глубже – в поиске террористами-самоубийцами новой, более позитивной идентичности.

Одним из следствий изоляции групп террористов от внешнего культурного сообщества является отрицание «века сего», убеждение в том, что нынешний мир нелегитимен и не имеет никакой ценности, причем как общество в целом, так и живущие в этом обществе люди. Террористы убеждены, что существующий порядок обречен, что ему на смену придет совершенно другое общество, ради которого необходимы радикальные изменения и жертвы. Этот феномен аналогичен «вере в справедливость мира, т. е. в то, что без вины человек не будет наказан», обнаруженной Лернером (Lerner, 1980), но прямо ей противоположен: этот мир оценивается как несправедливый и нелегитимный (Crocker, Major, 1989; Taylor, Louis, 2004). На личностном уровне это проявляется в искажении временной перспективы: настоящее эмоционально менее значимо, чем прошлое (золотой век в истории сообщества) и значимо будущее (общественный идеал). В результате происходит обесценивание и своей собственной, и чужой жизни: цель оправдывает средства, необходимо разрушить мир во имя его спасения.

Обесценивание жизни, облегчающее совершение суицидального теракта, может быть вызвано не только радикальной идеологией, но и стремлением избавиться от негативной идентичности – от одиночества безродного человека, физически или морально потерявшего всех близких, от клейма позора, от чувства унижения за свою этническую группу.

Яркий пример стремления избавиться от негативной идентичности представляют женщины-террористки, которых обесчестили эмиссары террористических организаций, лишив возможности вернуться в общество (Bowers et al., 2004). Возможность совершить теракт преподносится им организаторами как единственная возможность спасти свою честь, перейти в статус «святой мученицы». Другая распространенная причина подобного суицида связана с потерей мужа и детей, близких родственников, утратой социальных связей, моральной поддержки. В состоянии глубокой психологической травмы и потерей регулярных контактов с окружающим миром в силу отсутствия работы и социальной поддержки личность становится уязвимой для идеологии «мученичества». Негативная идентичность потенциальных террористов-смертников может быть связана и с чувством унижения за свою этническую группу, следствием массового посттравматического синдрома.

Известно, что среди террористов-смертников значительную часть составляет молодежь, пережившая войну и выросшая в семьях беженцев (Bowers et al., 2004). Идеологи джихада с использованием террористов-смертников часто подчеркивают, что акции жертв направлены на привлечение внимания к своему униженному положению (Pape, 2005). По существу, террористы-смертники являются «психологически мертвыми», считают себя находящимися уже по ту сторону мирских понятий добра и зла (Stern, 2003).

Наконец, террористами-смертниками могут стать молодые люди из сплоченных экстремистских политических групп. В таких случаях речь идет не об избавлении от негативной идентичности, а о стремлении в подтверждении своей позитивной идентичности строителей будущего. Так, исследование 900 молодых мусульман сектора Газа, бывших подростками во время второй палестинской интифады (с 1987 по 1993 г.), показывает, что ориентация на насилие более тесно связана с гордостью за свою социальную группу и с высокой включенностью в социальную жизнь своей группы, чем с депрессией и антисоциальным поведением (Atran, 2002, 2003, 2006). В условиях высокой сплоченности и при наличии социальных норм, одобряющих совершение терактов как способов борьбы, усиливается эффект механизмов подражания (например, брату-смертнику) и конформности (следования указаниям религиозных или партийных авторитетов).

Основные усилия в этой ситуации должны быть направлены не столько на выявление потенциальных террористов-смертников, сколько на масштабные социальные программы, изменяющие отношение к терроризму в посттоталитарных и поствоенных обществах (Нестик, 2005). Низкостатусные политические группы должны получить доступ к открытому обсуждению наиболее острых социальных проблем, в том числе проблем культурных различий, последствий войны и безработицы. Вкладом психологов в долгосрочные программы противодействия терроризму может быть организация совместных культурных программ в рамках «дипломатии второго пути», расширение программ международного академического обмена, развитие ценностей культуры мира в школах и повышение кросс-культурной компетентности молодежи.

В приложении 2 приведена обобщенная характеристика психологического портрета террориста и типология ролей, которые выполняет террорист в организации.

[2] Глава опирается на материал, представленный в совместной работе В. А. Соснина и Т. А. Нестика (2008) и подготовленный Т. А. Нестиком.

Несмотря на рост интереса к проблеме терроризма и значительное финансирование исследований по этой проблематике, процессы групповой динамики в террористических формированиях не стали предметом сколько-нибудь глубокого теоретического и эмпирического анализа. Основной причиной такого положения, разумеется, является закрытость объекта. Те немногие наблюдения, которые можно найти в научной литературе по теме терроризма, сделаны бывшими членами террористических групп (Collins, 2003; Sifaoui, 2003), сотрудниками спецслужб, работавшими под прикрытием в Афганистане (Nasiri, 2006; Inside Terrorist Organizations, 2001), а также заложниками.