Коллектив авторов - Социально-психологические исследования коррупции

Дискуссия в российском обществе о том, что более жесткие законодательные меры в отношении коррупционеров будут непродуктивны и могут пострадать невинные, – это особый предмет полемики сторонников и противников их введения. Основной принцип решения, как представляется, состоит в том, что необходимо совершенствовать контроль государства за исполнением законов и думать больше не о благополучии преступников, а о благополучии нормальных граждан страны и о безопасности государства. В этом отношении социальные психологи не навязывают обществу введение конфискации имущества коррупционерам, а предлагают только обсудить этот вопрос на общегосударственном уровне.

Одним из важных культурных факторов отношения к коррупции является религия. «При помощи статистических методов ряду исследователей удалось установить связь между иерархичностью преобладающей в стране религии и уровнем коррупции. Анализ 33 стран, при котором контролировались прочие характеристики, показал, что страны с высокоиерархическими религиозными системами (католичество, православие, ислам) более подвержены коррупции, чем страны с менее иерархическими религиями (протестантизм)» (Нестик, 2002, с. 85). Эти результаты были подтверждены в последующих исследованиях на выборке из 114 государств (La Porta et al., 1997, p. 337; La Porta et al., 1999, p. 251–252).

Понятно, что данная проблематика «соприкасается» с более глобальными проблемами и формально выходит за рамки сферы анализа социальной психологии. Но с позиции макропсихологического подхода мы, как социальные психологи, обязаны ее также изучать, связывая социально-психологическую проблематику с социополитическими и культурными проблемами развития общества.

Проблема коррупции – это, конечно, одна из комплексных проблем развития нашего общества. Потому при анализе коррупции в нашей стране очень важно выявить тенденции развития современной цивилизации и предусмотреть вероятность их влияния на российскую действительность.

Современный мир, как утверждают многие аналитики, пребывает в состоянии «бифуркации». В частности, Л. Г. Ивашов отмечает, что «человечество находится в транзитном состоянии, не имея четкого видения своего будущего; не сформированы целевые установки развития, философия и смысл жизни, система духовно-нравственных ценностей» (Россия в XXI веке, 2012, с. 5). Это означает, по крайней мере, столкновение двух цивилизационных парадигм мироустройства – западной индивидуалистической цивилизации и коллективистских культур, к которым принадлежит Россия. Не будем рассматривать проблему китайского «геополитического синдрома» как цивилизацию скорого доминирования в мире. Конечно, эта проблематика уже обозначалась в ряде источников (Соснин, Нестик, 2008; и др.).

Запад – это ориентация человека на конкуренцию, на личную выгоду, на использование всех возможностей (в том числе и коррупционных схем) для достижения материального личного успеха. Восток – это приоритет целого, интересов группы над личными мотивациями, социальная справедливость, коллективная взаимопомощь, милосердие. Конечно, это идеальные тенденции, культурный архетип поведения представителей двух цивилизационных парадигм существования. Реальная жизнь этих цивилизационных общностей «богаче всяких схем». Но это социокультурные тенденции, которые нельзя игнорировать. И возникает вопрос: как они отражаются на отношении людей к проблеме коррупции в этих сообществах?

Наша цивилизация – коллективистическая. И попытки ее слома и «встраивания» в цивилизацию Запада – это для народа экзистенциальный конфликт, которому он как социокультурная общность, как «целое» в своей истории всегда сопротивлялся. Так было и в период монголо-татарского нашествия, и в период нашего социалистического существования (Соснин, 1997; Российский менталитет…, 1997; Воловикова, 2005).

Восприятие коррупции как негативного явления, как греха глубоко заложено в российском культурном архетипе. В реальной жизни меркантильные интересы могут превалировать над духовными, но главное в психологии нашего народа – это базовая ориентация (даже, как правило, не осознаваемая традиция) жить в соответствии с ценностями Православия, даже если человек считает себя не верующим. Он «социализирован» в традиционной культуре своего Отечества, он вырос в ней и ведет себя в соответствии с ее ценностями. Поэтому, если говорить о ценностях меркантильного устройства жизни Запада, которые в России последних трех десятилетий считаются главными ориентациями жизни и развития страны, в принципе, они с трудом могут «прижиться» на нашей культурной почве.

Но молодое поколение страны все более позитивно реагирует на изменение ценностных ориентаций в пользу материальных, а не духовных, о чем свидетельствуют исследования (Хащенко, 2012; и др.), и эти ориентации неизбежно приводят (не обязательно прямо) к большей терпимости к проблеме коррупции. Русский человек, приняв идею о том, что все в жизни основано только на материальных ценностях, теряет ориентиры своего поведения. Свобода начинает пониматься им как вседозволенность. Разрушается архетип традиционного поведения – подчинение иерархии власти – как доминирующий принцип бытия. Возникает недоверие.

Запад стремится любыми способами навязать нам (в том числе и информационно-оперативными средствами, а если есть возможность – и дипломатическими, и экономическими, и военными) свои ценности как универсальный образец мироустройства. Ведь когда население дезориентировано, а представители властных структур государства коррумпированы, то для спецслужб наших стратегических оппонентов проблема ослабления страны и оперативного управления ею в своих интересах становится чисто технической. В основном это – подкуп коррумпированных госчиновников, использование для их вербовки их иностранных счетов, заселение агентуры влияния в высшие эшелоны власти (опять же, вербовка в основном на материальной основе) и, естественно, компромат на ключевых фигурантов политических структур государства.

Еще раз подчеркнем, что проблема коррупции в нашей стране, конечно, комплексная междисциплинарная проблема , но в первую очередь – это проблема безопасности государства. Социально-экономическая (в том числе и социально-психологическая) проблематика коррупции, конечно, очень важна, о чем в работе было сказано, но если говорить в целом, то оправданно «отталкиваться» в ее решении как от базового положения от ее значимости и важности именно для безопасности государства.

И в прошлом, и сейчас «геополитический анализ истории России с неизбежностью ведется вокруг линии „Запад – Восток“ с концентрацией внимания на проблеме ее культурно-цивилизационной самобытности, которая и определяет дальнейшие исторические перспективы нашего государства» (Артюхин, Снигирев, 2009, с. 56–67). Анализ воззрений отечественных мыслителей на русскую геополитическую традицию, на ее культурно-цивилизационное направление (Н. Я. Данилевский, К. Н. Леонтьев, Н. А. Бердяев, Г. В. Вернадский и др.) однозначно показывает следующее. Они рассматривают Россию как особый культурно-исторический тип цивилизации, как особый социокультурный мир. И главную опасность для страны они видят в отрыве от своих национальных истоков (там же, с. 58–59), в космополитизме. Вот почему необходим возврат к духовно-историческим ценностям Отечества, к социально-политическому устройству страны на основе базовых ценностей и цивилизационного архетипа России.