Елена Змановская - Современный психоанализ. Теория и практика

Ограничивающая функция культуры усиливалась по мере развития человечества. Первоначально ограничивающую и защитную роль играл, вероятно, сильный вожак. После устранения власти праотца и установления братства предписания табу стали первым правом. Движущими силами в этом процессе Фрейд объявляет Эроса и Ананке (в греческой мифологии соответственно бог половой любви и божество неизбежности). Это означает, что совместная жизнь людей вызвана двумя силами: внешней необходимостью, породившей труд, и властью любви, породившей семью. Фрейд называет женщин хранительницами интересов семьи и половой жизни. Способность к сублимации влечений у них, полагал Фрейд, меньше, чем у мужчин, вследствие чего культурная работа «все более становилась мужским делом».

Важным требованием культуры является ограничение сексуальной жизни . Уже первая фаза культуры, фаза тотемизма, ознаменовалась запретом кровосмешения. С помощью табу, законов и обычаев установились и другие сексуальные ограничения. Почему же существует антагонизм между культурой и сексуальностью? Одним из возможных ответов является то, что культура основана на отношениях между большим количеством людей, в то время как сексуальная любовь представляет собой изолированную связь двоих. Задача культуры – либидинозно объединить многих людей, поэтому она изыскивает различные возможности для создания между ними сильных идентификаций. Одним из таких приемов по праву выступают нравственные заповеди, например «Люби ближнего своего, как самого себя». Более того, Библия содержит и практически невыполнимый завет: «Возлюби врагов своих».

Чрезмерные требования культуры, в свою очередь, возникли в ответ на другое сильнейшее влечения человека – агрессию. Склонность к агрессии, эта первичная враждебность человека, проявляется уже «в детской», то есть у маленького ребенка. Из-за нее культурному обществу всегда угрожал распад. Ограничение деструктивной агрессии является следующей важной задачей культуры. При этом, по мнению Фрейда, не нужно запрещать такие позитивные проявления агрессии, как спор и соревнование. Фрейд отмечает: « Культура должна напрячь все силы, чтобы определить границы агрессивным влечениям людей » [127. С. 321].

Склонность человека к агрессии не уменьшается при социальных переменах. Борьба за абстрактную справедливость и равенство обречена на фиаско. Наделив людей подчас совершенно различными физическими и умственными задатками, природа утвердила несправедливость, которую нельзя устранить. Агрессивные проявления – это не прерогатива отдельных классов, например собственников, но универсальная человеческая тенденция. Отнимая у кого-то собственность, мы добиваемся лишь перераспределения неравенства и агрессии. В обществе, где агрессия подавляется и отрицается, она принимает скрытые формы, например обращается в борьбу с мнимыми внутренними или внешними врагами, как это было в советской России эпохи Гражданской войны. « Можно лишь с тревогой спросить, что предпримут Советы, после того как истребят всех своих буржуев? » [127. С. 322] – с гениальной прозорливостью говорит Фрейд в 1930 году, накануне сталинских репрессий.

Агрессия проявляется и во взаимоотношениях этнических групп. Скрытую неприязнь соседствующих народов друг к другу Фрейд называет нарциссизмом малых различий . Подобно тому как испанцы подтрунивают над португальцами, русские слагают анекдоты об украинцах, а англичане – об ирландцах. В малых группах (организации, учебный класс, семья, компания) агрессия также сохраняется, хотя и смещается на аутсайдеров, которые превращаются в козлов отпущения и приносятся в жертву. Таким образом, культурное развитие превращается в постоянную борьбу между влечением к жизни и влечением к смерти, в вечную борьбу за существование. В такой ситуации именно культура выступает тем процессом, который « обслуживает Эрос и стремится объединить сначала отдельных индивидов, позднее семьи, затем племена, народы, нации в одно большое сообщество – человечество » [127. С. 325].

В случае отдельного человека агрессия «обезвреживается» посредством запретов, и потому она интроецируется, переносится вовнутрь – туда, откуда произошла. Агрессия обращается против собственного Я. Теперь совесть проявляет ту же непреклонную готовность к агрессии по отношению к самому себе. Таким образом, Сверх-Я выполняет социальную функцию наказания и ограничения влечений. Если человек нарушает социальные запреты, возникает мучительное чувство вины. «Напряжение между грозным Сверх-Я и подчиненным ему Я мы называем сознанием вины, оно проявляется как потребность в наказании», – отмечает Фрейд [127. С. 327].

По Фрейду, есть два источника чувства вины и отказа от удовольствия – страх перед властью и страх перед Сверх-Я. Первый источник – это ранний страх перед авторитетом и страх потерять его любовь. Второй источник – это собственно чувство вины в виде критики уже сформированного Сверх-Я, от этой вины невозможно укрыться и она развивается потребностью в наказании.

Строгая совесть является результатом нескольких причин: конституции конкретного человека (врожденной предрасположенности); опыта отказа от влечений, усиливающего внутреннюю агрессию; опыта любви, который делает невозможным проявление агрессии к родителям и обращает ее вовнутрь, передавая Сверх-Я. Поскольку культура повинуется эротическому влечению, повелевающему ей объединять людей во внутренне связанную массу, она способна достичь этой цели только путем постоянного усиления чувства вины.

Европейская культура XIX века с ее жесткими моральными нормами оказалась, по мнению Фрейда, слишком суровой. Ее прогресс обернулся колоссальным ущербом для счастья людей. Он сопряжен с необычайной склонностью к агрессии, направленной либо вовне, либо на себя. Более того, накануне фашистского нашествия Фрейд высказал опасение, что «если развитие культуры имеет столь далеко идущее сходство с развитием индивида < … > не стали ли некоторые культуры или культурные эпохи “невротическими”?» [127. С. 335].

Таким образом, увеличение безопасности и порядка достигаются в культуре посредством ограничения ( в лучшем случае сублимации) влечений. Хотя человечество расплачивается за это неврозами, тем не менее поддержание культуры – в интересах человека, ибо бесконтрольные влечения, особенно агрессивные, губительны для него. Проблема заключается не в наличии культуры, а в необходимости ее совершенствовать. Фрейд выражает уверенность, что наряду с интеллектом и любовью, знания, предоставленные психоанализом, будут способствовать улучшению культуры, и подводит резюме: «Мне кажется, что роковой вопрос рода человеческого – это вопрос: удастся ли развитию культуры, и в какой мере, овладеть агрессивным и направленным на самоуничтожение влечением, нарушающим совместную жизнь людей?» [127. С. 338].