Ирина Сизикова - Детские страхи

Необходимо признать, что у страха есть свои достоинства. Эти достоинства бесценны и служат для выживания индивидуума. Страх – это защита, иными словами, действие, целью которого является уменьшение или устранение любых изменений, которые ставят под угрозу целостность и стабильность индивидуума. Чувство, которое приходит в результате этого, является скорее неприятным, иногда даже болезненным; оно возникает в присутствии объекта, который на самом деле существует, или изображения – например, у детей это может проявляться как страх перед волком, монстрами, скелетами. Страх является ценным сигналом об опасности, который нужно уметь воспринять всем своим существом. Фрейд никогда не отклонялся от мысли о том, что тревога может предупредить собственное Я об опасности не психической, а реальной. Не стоит страх считать банальным, чтобы играть в супермужчину или суперженщину, страх держит нас начеку, он предупреждает нас о возможной опасности, незначительной или реальной, об опасности воображаемой или действительной.

С точки зрения психоанализа страх включает в себя два механизма: сгущение и замещение. Сгущение – это то, с помощью чего одно бессознательное представление содержит в себе элементы целой серии других представлений символическим образом. Например, боязнь пауков может сгуститься до страха быть укушенным либо до страха быть пронзённым острым предметом, приносящим боль, но этот же страх может сгуститься до беспокойства, связанного с поиском и желанием самоуправления. Беспокойство при отдалении от материнской заботы, давящей и не дающей никакой свободы, является ещё одной возможной иллюстрацией действия этого механизма. Итак, каждый ребёнок должен быть освобождён от любящего материнского и отцовского покровительства, чтобы взрослеть и становиться самостоятельным.

А замещение – это процесс, с помощью которого какое-то количество аффекта отделяется от бессознательного представления, чтобы привязаться к другому представлению, которое имеет с предыдущим только слабые или даже случайные ассоциативные связи. Например, гроза может испугать ребёнка, потому что она вызывает ужасный шум на небосводе, повторяющиеся звуковые разряды, которые напоминают ему, возможно, звуки, доносящиеся из спальни родителей, и которые проникают в любопытное ухо ребёнка… Мы называем это «первичная сцена». Психотерапевтический опыт показал, что воздействие звуков секса на ребёнка, любопытство, которое они возбуждают у него, и фантазии об опасной битве между родителями встречаются гораздо чаще, чем нам кажется. Часто они будят детей, заставляют их вставать с кровати и подсматривать в замочную скважину спальни.

В некотором смысле мы можем подумать, что отсутствие страха у ребёнка в некоторые периоды его развития является тревожным признаком. Дональд Винникотт по этому поводу замечает: «Это тревожно, когда маленький ребёнок не боится бури или потеряться на улицах Лондона. Внутри этого ребёнка, так же, как и у каждого ребёнка, существуют страхи, но он не может рискнуть и открыть их, он не может позволить своему воображению увлечь себя на этот путь…»

Далее мы часто будем говорить об объекте: в качестве коррелята любви или ненависти, то есть отношений, которые человек, ребенок или взрослый, может установить с кем-либо жизненно важным, значительным для него. Речь идет о наиболее важных отношениях, об их совокупности, о матери, об отце, брате или сестре.

Страх с самого начала жизни связан с отношениями с матерью. С матерью, чья главная задача – защитить ребёнка и дать безопасность ему под своим покровом. Маленький человечек рождается в абсолютной зависимости, чтобы выжить, он нуждается в постоянной опеке и внимании. Поэтому, чтобы защитить своего ребёнка от невыносимого страха, мать должна сама приобрести определённый опыт, как и любой смертный. Таким образом, она заранее позволит ему избежать некоторых опасных, страшных ситуаций, и сумеет его успокоить. Однако необходимо подчеркнуть, что малыш, который совсем не боится, недостаточно разовьёт аффекты, которые связывают его с матерью, с привязанностью к ней, с её присутствием и со страхом её потерять.

В то же время, маленькие дети любят пугаться, они играют в прятки, чтобы воссоздавать повторно страх отсутствия объекта, но также, чтобы предвосхищать отделение от родителей и стимулировать возбуждение, которое даст им иллюзию и надежду на то, что они будут обнаружены и найдены кем-то из родителей-защитников. Они играют в волка, чтобы проработать страх быть пойманным, загрызенным и проглоченным. Дети любят испугаться, чтобы удивиться и увидеть таким образом, что то, что их напугало, находится вовне, и этот факт их успокаивает.

Отметим и роль симптома в качестве защиты ребёнка от сознательных или бессознательных требований его семьи. Мы хорошо понимаем, что симптом страха вызывает желание успокоить, защитить. Страх стремится снять избыточное возбуждение, создавая внешний фобический объект, который защищает от внутреннего объекта, слишком возбуждающего. Но если младенца хорошо кормят, вкусное теплое молоко даёт ему чувство удовлетворенности, то он переживает опыт хорошего внутреннего объекта, этого испытанного объекта, словно возникающего из физических ощущений, которые происходят внутри тела. Напротив, внешний объект чувствуется кожей или с помощью других ощущений, таких как зрение, слух или обоняние и воспринимается как наружный.

Граница между внутренним и внешним не всегда чётко определена. В случае с ребёнком настаёт момент, когда младенец внезапно обнаруживает, что объект, воспринимаемый как неотъемлемая часть его тела, в действительности не является частью его тела. Например, грудь, которую отнимают у него и прячут. Сосок питает вкусным молоком, даёт ощущение успокоения в момент кормления и приносит удовольствие от игры с ним. Если он потеряет сосок, если его отнимут от груди, то это отделение переживается так, как будто от него самого отрывают кусочек тела. Это болезненный опыт психического и физического отделения себя от объекта.

Мы будем рассматривать ребёнка здесь в перспективе его взросления и развития. Кроме того, мы не будем рассматривать его в отрыве от семейного и эмоционального окружения: ребёнок рождается и живёт в своей родной среде, он испытывает и радуется необходимому, иногда чрезмерному избытку бессознательных проявлений родительства. Родительство, состоящее из двух родителей и их проекционных фантазий, связанных с их собственным детским опытом, несёт в себе воспоминания и желания, переходящие из поколения в поколение. Эта линия взросления будет постоянно вплетаться в наши описания детских страхов. Здесь мы чаще говорим о матерях, но никогда не забываем, что для поддержки материнской функции отец должен быть рядом в действительности или в фантазии, во плоти или в сознании матери. Ребёнок без отца и матери не рождается. Несмотря на всё супертехнологии воспроизводства, ребёнок рождается по тайному рецепту отца и матери. Мать требует поддержки мужа в реализации своей материнской функции. Если же он безразличен, пассивен, отсутствует, находится в депрессии, болен или умер, то ей может быть трудно уделить ребёнку столько внимания, сколько ему нужно. Очевидно, что ребёнок будет лучше развиваться на руках уверенной и счастливой матери, которую поддерживает гордый и любящий отец.