Йоханн Хари - Пункт назначения: Счастье

В начале моего исследования я проводил много времени, читая в журналах научные дебаты об антидепрессантах, которые велись вот уже более двух десятилетий. Я был удивлен, обнаружив, что, кажется, никто, включая ученых, выступающих за препараты больше всего, почти ничего не знает, как они влияют на нас и почему. Между учеными идет непримиримый спор и нет никакого консенсуса. Но, насколько я могу видеть, одно имя до сих пор настойчиво появляется в дискуссиях чаще других. Когда я читал о его открытиях, в том числе в книге «Новые лекарства императора» / The Emperor’s New Drugs , мне кое-что стало понятным.

Сначала я смеялся. Его утверждения казались абсурдными и напрямую противоречили моему собственному опыту во всех отношениях. Потом я разозлился. Он, казалось, рушил все основы, на которых я выстроил историю о собственной депрессии. Он угрожал тому, что я знаю о себе. Этого человека звали профессор Ирвинг Кёрш. Когда я приехал к нему на встречу в Массачусетс, он уже был заместителем директора ведущей программы Гарвардской медицинской школы.

В 1990-х Ирвинг Кёрш [20] Ирвинг Кёрш… Irving Kirsch, Th e Emperor’s New Drugs: Exploding the Antidepressant Myth (London: Bodley Head, 2009), 1. сидел в своем кабинете, уставленном книгами, и говорил пациентам, что им следует принимать антидепрессанты. Он высокий седовласый мужчина с мягким голосом. Могу себе представить, какое облегчение они чувствовали. Профессор замечал, что иногда лекарства работают, а иногда и нет. Но он не сомневался в главном: депрессия вызвана низким уровнем серотонина, а эти лекарства повышают его. Поэтому он писал книги, в которых рассказывал о новых антидепрессантах как о хороших, эффективных средствах. Из них также должно состоять лечение любых психологических проблем, утверждал доктор. Ирвинг доверял огромным научным исследованиям, которые были опубликованы, и видел собственными глазами положительное влияние антидепрессантов на своих пациентов. Но он был также одним из ведущих международных экспертов в области науки, зародившейся еще в Бате, когда Джон Хейгарт впервые взмахнул своей фальшивой палочкой. В то время английский врач осознал, что, назначая пациенту медицинское лечение, в действительности он делает две вещи. Дает лекарство, в некотором роде оказывающее влияние на организм, и предоставляет историю о том, как лечение повлияет на него.

Как бы удивительно это ни показалось, Хейгарт понял, что история, которую рассказывает врач, часто так же важна, как и лекарство. Откуда нам это известно? Потому что если вы ничего не предложите пациенту, кроме истории про палку, которая избавит его от боли, – это сработает необыкновенно большое количество раз.

Теперь это известно как эффект плацебо, и за два века у этого явления появилось много научных доказательств. Ученые, подобные Ирвингу Кёршу, показали замечательные результаты, вызванные плацебо. Оно способно не только менять наше самочувствие, но и оказывать физическое влияние на наш организм. Например, плацебо может устранить воспалительные процессы в челюсти. Плацебо может исцелять [21] Плацебо может исцелять… Dylan Evans, Placebo: The Belief Effect (New York: Harper-Collins, 2003), 35. язву желудка. В какой-то степени плацебо может облегчить, по крайней мере слегка, большинство медицинских проблем. Если вы ждете, что оно поможет, так и будет.

Ученые продолжали сталкиваться с эффектом плацебо в течение многих лет и были сбиты им с толку. Например, во время Второй мировой войны в госпиталях было так много раненых, что у медиков часто заканчивались обезболивающие средства на основе опиатов. Американский анестезиолог по имени Генри Бичер [22] Американский анестезиолог по имени Генри Бичер… Там же, 1–2; Ben Goldacre, Bad Science: Quacks, Hacks, and Big Pharma Flacks (London: Harper, 2009), 64. , находящийся на передовой, беспокоился, что погубит солдат, если попытается оперировать их без наркоза. Не зная, что делать, он пошел на эксперимент. Он говорил солдатам, что вводит им морфий. На самом же деле ставил капельницу с соленой водой, где не было никакого обезболивающего вообще. Пациенты реагировали так же, как если бы им ввели морфий. Они не кричали, не вопили, не испытывали сильного шока. Все работало.

К середине 1990-х Ирвинг понимал эту науку лучше, чем кто-либо еще среди живых, и стал ведущей фигурой в программе Гарварда, изучающей эту проблему. Однако он знал, что новые медикаментозные антидепрессанты работают лучше, чем плацебо, так как оказывают настоящее химическое влияние. Он был уверен в этом по простой причине. Чтобы продавать лекарство населению, необходимо пройти через строгую процедуру. Лекарство должно быть протестировано на двух группах: в одной дают настоящий препарат, а в другой – сахарные пилюли (или другое плацебо). Затем ученые сравнивают эти группы. Если только оно действует намного лучше плацебо, его позволят продавать населению.

Один из аспирантов Ирвинга – молодой израильтянин по имени Гай Сапирштейн – обратился к нему с предложением. Молодой человек объяснил, что ему было бы интересно принять участие в каком-нибудь исследовании. Всякий раз, когда вы принимаете лекарство, всегда присутствует некий эффект плацебо помимо воздействия химических веществ. Но каков он? В сильных препаратах плацебо всегда считается второстепенным элементом. Гай подумал, что новые антидепрессанты – интересная тема, чтобы попытаться понять это. Он хотел увидеть, какой процент эффекта плацебо снижает процент веры в само лекарство. И Ирвинг и Гай знали, что если б они начали исследование, то, конечно, выяснили бы, что большая часть эффекта остается химической. Однако было интересно посмотреть на более малый эффект плацебо с научной точки зрения.

Итак, они начали с довольно простого плана. Существует легкий способ отделить влияние на пациента эффекта плацебо от собственно эффекта самого лекарства. Для этого нужно провести одно конкретное научное исследование. Участники эксперимента делятся на три группы. Первой группе говорят, что им дают химический антидепрессант, но в действительности дают плацебо – сахарную пилюльку, такую же эффективную, как «волшебная палочка» Джона Хейгарта. Участники второй группы действительно получают антидепрессант. Третьей группе не дают ничего: ни лекарств, ни сахарных пилюль. За ней просто наблюдают во время эксперимента.

Третья группа [23] Третья группа… Evans, Emperor’s New Drugs, 7. , по словам Ирвинга, действительно важна, хотя почти все исследования проводятся без нее.

– Представьте, – объясняет он, – что вы исследуете новое средство от простуды.

Людям дают либо плацебо, либо лекарство. Со временем всем становится лучше. Показатель успеха кажется удивительным. Но потом вдруг вспоминают: через несколько дней многие люди с простудой выздоравливают сами по себе. Если не учитывать это, то можно получить обманчивое впечатление о том, насколько хорошо работает средство от простуды. Кажется, что препарат лечит людей, которые поправились бы естественным путем. Нужна третья группа, чтобы выявить показатель выздоравливающих людей естественным путем, без всякой помощи.