Геннадий Старшенбаум - Психоанализ сновидений. Практикум расшифровки тайного языка нашего Я

В бессознательном борются два инстинкта: Эрос и Танатос. Эрос – в древнегреческой мифологии бог любви. В более широком смысле Фрейд использует понятие либидо [6] Libido ( лат. ) – влечение, энергия жизни. . Танатос – у древних греков бог смерти. Психоаналитики говорят о мортидо [7] Mortem ( лат. ) – смерть, энергия разрушения. .

Инстинктивные влечения составляют основу Ид [8] Id ( лат. ) – оно. , его тормозят угрызения совести Суперэго , между ними находится Эго , обеспечивающее сознательный выбор. Психосексуальное развитие проходит четыре стадии: оральную, анальную, фаллическую и генитальную. На оральной стадии эрогенной зоной является рот, на анальной стадии – анус, фаллической – фаллос. Некоторые девочки испытывают пенисную зависть , что делает их фаллическими (мужеподобными) или кастрирующими (мужененавистницами). Генитальная стадия гармонично объединяет предыдущие стадии способностью любить человека и телом и душой.

В возрасте 2–5 лет развивается эдипов конфликт между влечением к родителю противоположного пола, ненавистью к родителю своего пола как к сопернику и страхом инцеста и кастрации у мальчиков и генитальной травмы у девочек. Кастрация может проявляться в образах зубастого и поглощающего влагалища. Вариантом генитальной травмы служит страх зачатия, связанный с образом плода, пожирающего изнутри. Вместо родителя может быть брат или сестра, тогда речь идет о сиблинговом [9] Sibling ( англ. ) – родной брат или сестра. конфликте .

В 1923 году Фрейд обобщил свои рекомендации по толкованию сновидений в «Замечаниях по теории и практике толкования сновидений»:

1. Двигаться хронологически и стимулировать сновидца приводить свои ассоциации к элементам сновидения в том порядке, в котором эти элементы встречаются в его сообщении о сновидении.

2. Начать работу по интерпретации с какого-либо одного отдельного элемента сновидения, который выбирается из его середины. Например, можно выбрать наиболее впечатляющий отрывок или фрагмент, отличающийся наибольшей ясностью или сенсорной интенсивностью; или опять же можно начать с некоторых произнесенных в сновидении слов, ожидая, что они приведут к воспоминанию каких-нибудь слов, произнесенных в состоянии бодрствования.

3. Сначала совершенно игнорировать явное содержание и вместо этого спросить сновидца, какие события предыдущего дня ассоциируются у него со сновидением, которое он только что описал.

4. Если сновидец уже знаком с техникой интерпретации, не давать ему никаких инструкций и позволить самому решить, с каких ассоциаций к сновидению он начнет.

Ассоциации сновидца по поводу сна важнее его содержания, поэтому не стоит записывать сны.

Актуальные ассоциации важнее анализа сновидения.

Новое сновидение важнее старого.

Полезно предложить сновидцу повторить рассказ о сновидении и сравнить оба варианта.

Дневные остатки являются связующим звеном между желаниями прошлого и потребностями настоящего.

Следует искать Я сновидца в том персонаже, который в сновидении подвергся воздействию.

Собственное понимание сновидца важнее толкования аналитика.

К инфантильным вытесненным желаниям необходимо обращаться, когда недавний конфликт начинает резонировать с неразрешенным инфантильным конфликтом.

Продолжать работу толкования сновидения на следующей сессии стоит только в случае, если у пациента на первый план не выдвигается ничего другого.

Биографические сны понятнее в конце анализа.

Анализ сновидения выявляет подсознательный конфликт и помогает пациенту найти способ его разрешения.

Приведу «фрейдовское» сновидение моей клиентки, которое показывает, как тревога блокирует у нее контакт сознания с ее естественными потребностями и терапевтический контакт.

Я живу в высотке в вашем районе, там в реальности живут и мои родители. Началось землетрясение, у соседней башни обрушился верх, у моей тоже. И вот я на втором этаже двухэтажного дома, как снимаю сейчас. Начался пожар, все убегают, соседи тоже. Проваливается пол, остается каркас, я иду по нему, он может в любой момент рухнуть. Я упаду в бассейн на первом этаже, а там уже кипит вода. Стало так страшно, что я даже встала, чтобы прекратить сон.

Перед этой ночью они с братом долго обсуждали его отношения с женой. Он такой потерянный… Она разволновалась за него. Он заразил ее своим напряжением, своей тревогой. Он не чувствует сейчас почвы под ногами. А перед этим ей позвонила его жена. Она отвратительно высказала свою претензию: мол, забери, что оставила в холодильнике, воняет, достало уже! Клиентка оставила у них дагестанскую сухую домашнюю колбасу, которая ей очень нравится своим ярким вкусом. Женщина когда-то была замужем за дагестанцем. Клиентка оставила колбасу у брата в холодильнике, чтобы потом сварить. Ведь жена брата ни черта по дому не делает!

Я говорю о соперничестве за брата с его женой, с которой клиентка самоутверждается в роли кормилицы. Для клиентки это открытие. Она замечала только, что брат – кормилец для жены, а та – как его неумелая дочка. Соглашается, что ревнует брата к его жене и настраивает его против нее. Крепкий кавказский дух должен отравить противницу, а брату придать сил. Клиентка догадывается, что колбаса – фаллический символ, и признает, что символически кастрировала бывшего мужа. Клиентка понимает и про проекцию своей тревоги на брата: теряет почву под ногами она сама, поэтому и обратилась за помощью. Ее родители и брат имеют семью, а она нет.

Какие у нее мысли по поводу сна? Жить можно только на безопасной высоте. Землетрясение ассоциируется у нее со страхом потерять самоконтроль. Ей не надо никаких потрясений в терапии, никаких инсайтов. Своими чувствами она никогда не делилась даже с родителями, не собирается делать это и со мной – я же не отвечаю на ее вопросы о моей личной жизни!

Процесс самоанализа во сне идет поэтапно: сжигание моральных запретов – страх свариться в кипятке страстей – прекращение смертельно опасного эксперимента. Можно увидеть в этом сне и попытку зарождения новой личности, которая боится выпасть из сонной утробы в кипящую пучину реальности и предпочитает аборт. Анализ грозит клиентке гибелью устоев: горит родной дом, а там и соседний, что делает масштаб катастрофы тотальным. Убегающие соседи тиражируют «Я» клиентки с его защитой избеганием. Аналитик становится объектом проективной идентификации: в него помещается конфликт между Эросом и Танатосом, становящийся неуправляемым.