Геноцид и массовые репрессии

Э. Кэмпбелл, суммируя факты, приводимые чиновником, делает такой вывод: «…командос были созданы не для наказания мародеров-африканцев, как об этом официально заявлялось, а для совершения грабежей, участники которых гордились разорением кафров».

В 1795 г. Капская колония перешла под управление Англии. Первые прокламации, выпущенные губернатором лордом Макартнеем (1737–1806), касались границы между Капской колонией и коса. Напрасно было бы искать хотя бы намек на справедливое решение этой проблемы. Пожалуй, голландские администраторы действовали более открыто, тогда как английские чиновники предпочитали больше разглагольствовать о «справедливости» и «гуманизме». Эмброси Кэмпбелл цитирует прокламацию первого английского губернатора Капской колонии, в которой критикуются голландские власти, позволившие довести «…несчастных аборигенов до крайней нищеты и те были вынуждены прибегнуть к разбою, чтобы выжить… Я поэтому провозглашаю реку Грейт-Фиш подлинной границей между колонией и кафрами».

Словесное сальто-мортале высокопоставленного английского чиновника поражает. Вместо того, чтобы исправить несправедливость, допущенную предшествующими администраторами, и в интересах «несчастных аборигенов» отказаться от земель, которые им по праву принадлежали, лорд Макартней лишь узаконил беззаконие, лишний раз продемонстрировав английское лицемерие.

«Справедливый», разоблачая разбойничью политику своих соотечественников, сообщает любопытные факты. Оказывается, еще в 1809 г. подполковник Р. Коллинз, занимавшийся «делами аборигенов» в тогдашней колониальной администрации, в письме к губернатору обсуждал возможность изгнания коса из определенной части их страны. Этот чиновник горячо ратовал за присоединение к английским колониальным владениям новых земель, так как «страна, лежащая между Бруинтьес-Хугт и рекой Конап, изобилует отличными источниками питьевой воды; почвы там хорошие, а строевой лес, растущий в горах, лучший, чем где бы то ни было в колонии… Потеря кафрами этой территории не вызовет у них неудобства, так как они не имеют там ни единой хижины, и они всегда неохотно здесь селились…» На этом месте Э. Кэпмбелл прерывает цитирование письма Коллинза репликой: «Там, где источники питьевой воды и леса?» Документ заканчивается многообещающей перспективой: «…присоединение к колонии 1200 кв. миль даст возможность поселить на этих землях около 6 тысяч иммигрантов».

Использование автором памфлета писем рядовых поселенцев лишний раз убеждает, что их предложения были более скромными, чем планы ответственных чиновников колонии. Например, в 1800 г. некий Джордж Янг направил письмо к г. Мейнеру, в котором делился с ландростом мечтой видеть реку Грейт-Фиш «естественной границей колонии, однако лишь спустя многие года». Как видно, поселенец не желал нового кровопролитного конфликта в ближайшее время. «Справедливый» на это пожелание Янга отреагировал: «…Увы! Прошло всего двенадцать лет после получения письма, и власти осуществили совет колониста, практически изгнав кафров за реку Фиш, и около 10 тысяч кв. миль территории были присоединены к колонии, получив то, что было названо «естественной границей».

Европейские поселенцы, оправдывая жестокое и несправедливое отношение к коса, всякий раз утверждали, будто эти африканцы занимаются грабежом и совершают неспровоцированные нападения. Между тем «Справедливый», опровергая эти измышления, ссылается на еще одного чиновника, ландроста Л. Альберти, который в официальном докладе от 1 июня 1805 г. явно защищал коса. Капитан писал: «Обитатели района реки Сварткопс оставляют свои фермы, опасаясь очередного восстания кафров. Однако я считаю, что ни одна ферма не должна быть покинута, так как вожди кафров проявляют так много благородства, что нет причин для того, чтобы кто-либо сомневался в продолжении мира с ними».

Пользуясь элементарной порядочностью и терпением вождей коса, белые поселенцы продолжали захват скота и земли. Голод в Каферленде усиливался, что привело многих его жителей в отчаяние, в то время как колонисты все больше чувствовали себя способными изгнать нежелательных соседей за пограничную реку Грейт-Фиш. В конце 1811 г. появилась прокламация, объявлявшая коса «неисправимыми варварами и настоящими врагами», а поведение колонистов было охарактеризовано как «более чем безобидное по отношению к этим вероломным и безжалостным нарушителям мира». Вскоре был обнародован приказ, согласно которому коса, жившие к западу от реки Грейт-Фиш, изгонялись. Собирались «командос» для осуществления этого чудовищного плана.

/И. М. Шкляж. Загадка одного памфлета. — Одесса, ОПУ, 1993. /

В 1434 г. Жил Эаниш, уличенный в уголовном преступлении, спасаясь от сурового суда, бежал в океан. Авантюрист по натуре, он знал, где искать спасения. На небольшом суденышке он решил обогнуть мыс Бохадор и тем сохранить свою голову. Как ему удалось уговорить команду, откуда он взял провиант и воду — неизвестно. Но вскоре Жил Эаниш положил на стол Генриха цветы, привезенные из Бохадора. За мысом была жизнь.

Прощенный и обласканный королем и инфантом, Эаниш повел по открытой дороге новые эскадры португальцев.

Через семь лет после похода Жил Эаниша два дворянина, Антан (Антам) Гонсалвиш и Нунью Триштан, прорвались к новому мысу на Африканском побережье. Он был назван Бранку-Белый (позже исказив Бланко). И здесь-то впервые за долгие годы увидели португальцы местных жителей. Испуганные рыбаки бросились врассыпную при виде причудливых белокурых и больших птиц, появившихся неожиданно. Памятуя настойчивые приказы инфанта, Гонсалвиш велел захватить пленных. Приказ был выполнен. В 1441 г. первая партия африканских рабов, десять насмерть перепуганных берберов, была торжественно доставлена в Лисабон.

Генрих понял, что мечты начинают сбываться. На следующий год он снаряжает новую экспедицию. В 1443 г. Нунью Триштан, обогнув мыс Бланко, открыл целую группу островов — острова Аргин. Любопытные и благодушные туземцы на десятках челнов-однодеревок устремляются к кораблям. Почти голые рыбаки восторженно кричат, вращают горящими глазами, снуя вокруг эскадры. Добыча сама просится в руки. В результате Триштан привез в Лиссабон и за бешеные деньги продал 30 рабов.

Вот когда началось ликование! У знати открылись глаза. Радостно зашевелились вельможи и купцы. Помещики с восторгом щупают мускулатуру рабов и с веселой улыбкой подсчитывают расходы на их прокормление. «Голова Сатира и тело Антиноя», — говорили высокомудрые знатоки греческой мифологии. «Выносливость двух крестьян и беззащитность новорожденного», — добавляли более практичные. И Генрих с приятным удивлением обнаруживает, что хотя до Индии еще далеко, но сокровище уже найдено.