Геноцид и массовые репрессии

Я думаю, что невозможно даже в течение короткого промежутка времени не только держать в секрете газовый автомобиль, но даже и замаскировать его…

Ввиду пересеченной местности, ужасных дорог и шоссе со временем в машине отходят заклепки и появляются щели. Меня спросили, надо ли в таких случаях направлять автомобили на ремонт в Берлин. Перевозка в Берлин была бы слишком дорога и требовала бы слишком много горючего. С целью избежать этих затрат я приказал запаивать небольшие щели, а если это, в конце концов, окажется невозможным, то немедленно информировать Берлин по радио, что автомобиль неисправен. Затем я приказал, чтобы во время выпуска газа служебный персонал находился на возможно большем расстоянии от автомашины с тем, чтобы их здоровье не страдало от газа, который может иногда выходить наружу.

Я хотел бы воспользоваться случаем, чтобы обратить ваше внимание на тот факт, что некоторые команды должны были произвести разгрузку после применения газа своими силами. Я обратил внимание командира С. К. на огромный психологический вред и ущерб для здоровья, которые эта работа может иметь для них если не сразу, то, по крайней мере, позднее. Люди жалуются мне на головные боли, которые появляются после каждой разгрузки. Тем не менее они не хотят уклоняться от выполнения приказа потому, что заключенные, привлеченные к этой работе, могут использовать удобный момент для того, чтобы совершить побег.

Я прошу вас отдать соответствующие приказы для того, чтобы предохранить служебный персонал от ущерба их здоровью…

Газ не всегда применяется правильным образом. С целью кончить как можно скорее шофер нажимает акселератор до отказа. Таким образом, люди умирают от удушья, а не от отравления, как это было запланировано. Выполнение моих инструкций показало, что при правильном положении рычага управления заключенные мирно впадают в глубокий сон. Больше не приходится наблюдать искаженные лица и испражнения, как это было прежде.

Сегодня я продолжу мою инспекционную поездку и посещу группу «Б», где я смогу получить дальнейшие сведения.

Подписано: Доктор Беккер, унтерштурмфюрер СС.»

Письмо начальника полиции безопасности и СД Ост-ланд гауптштурмфюрера Трюгеса по вопросу газовых автомобилей, адресованное в главное имперское управление безопасности в Берлине:

«Тема: Газовые автомобили.

Транспорты с евреями, которые должны быть подвергнуты особому способу обращения, прибывают еженедельно в управление начальника полиции безопасности и службы безопасности Белоруссии. Три газовых автомобиля, которые имеются там, недостаточны для этой цели. Я прошу, чтобы прислали еще один газовый автомобиль (пятитонку). В то же время я прошу, чтобы переправили 20 газовых труб для трех автомашин, которыми мы располагаем (две — Диамонд, одна — Заурер), так как имеющиеся трубы уже пропускают газ.

Подписано: Начальник полиции безопасности и службы безопасности Остланд.»

Из показания Здислава Лукашевича, судьи окружного суда в Лодзи:

«…Нагих мужчин, женщин и детей отправляли дорогой, ведущей к камерам, причем объявляли, что все они идут купаться. В первое время даже было приказано держать в руке один злотый, как плату за вход в купальню, чтобы возбудить у людей доверие…

Для того, чтобы в камерах поместилось большее число жертв, людей загоняли с поднятыми руками, а на головы им бросали маленьких детей.

Эсэсовец Зепп Гейтрейдер был специалистом по убиванию младенцев, которых сам хватал за ножки и убивал, ударяя головкой о забор. По показанию свидетелей, умерщвление в камерах продолжалось 15 минут…

Характерно, что в лагере находились учреждения, имеющие целью обмануть жертвы относительно предназначения лагеря. Для этого, например, был построен фиктивный вокзал… там были надписи «буфет», «станционный зал», «кассы», путевые столбы, знаки, указывающие узловую станцию и путь на «Восток».

В 1941 г. в лагере Аушвиц был выстроен для сжигания трупов умерщвленных людей первый крематорий с тремя печами. При крематории была так называемая «баня особого назначения», т. е. газовая камера для удушения людей. Первый крематорий просуществовал до середины 1943 г. Летом 1942 г. рейхсфюрер СС Гиммлер произвел инспекторский осмотр Освенцимского лагеря и распорядился расширить его до гигантских размеров и технически усовершенствовать.

Детей, родившихся в лагере, эсэсовцы отбирали от матерей и умерщвляли. При выявлении у прибывших женщин беременности, их немедленно выделяли в особый барак, где вызывали у них преждевременные роды. В случае сопротивления беременных женщин направляли в газовую камеру.

Бывшая заключенная Фляке София Исааковна, из города Кракова:

«…У многих женщин, прибывших в августе 1944 г. в лагерь, имелись дети в возрасте от 5 до 12 лет. Все они, по прибытии. в лагерь, вместе с матерями были отправлены в крематорий. Я прибыла с семимесячной беременностью. При осмотре врач СС Кениг обнаружил у меня беременность и направил в барак В-3 (Биркенау). Там было 63 таких женщин. Через три дня мне сделали укол в область бедра с целью вызвать преждевременные роды. Такие уколы проделывали четыре дня. На пятый день я родила ребенка, которого у меня забрали. В бараке за мое пребывание таких случаев я видела 14. Новорожденные или преждевременно рожденные увозились неизвестно куда».

Из показаний Шмаглевской, гражданки Польши, в заседании Международного военного трибунала:

«Я могу рассказать о детях, которые родились в концентрационном лагере, о детях, которые были привезены в лагери с еврейскими транспортами и которых вели прямо в крематории, а также о детях, которые были привезены в лагери как интернированные.

Я была в лагере Биркенау. Это часть лагеря Освенцим. Там я заметила женщину, которая была на последнем месяце беременности. Это было видно по ней. Эта женщина вместе с другими шла 10 км. к месту своей работы и там трудилась весь день с лопатой в руках на раскопке траншеи. Она уже была больна и попросила мастера-немца, чтобы он разрешил ей отдохнуть. Он на это не согласился, смеялся и вместе с другим эсэсовцем начал бить ее. А потом стал строго следить за ней и за ее работой.

Таково было положение всех беременных женщин. Только в последнюю минуту им разрешалось не идти на работу. Дети, которые были рождены, если это были еврейские дети, немедленно посылались на смерть.

Через несколько минут после рождения ребенка отрывали от матери. Мать никогда больше не видела своего ребенка. После нескольких дней перерыва она опять шла на работу. В 1942 г. не было еще отдельных блоков для детей. В начале 1943 г., когда начали татуировать заключенных, дети, которые были рождены в лагере, были также татуированы. Номер был татуирован на ноге, так как ребенок очень мал и номер, состоявший из пяти цифр, не поместился бы на маленькой ручонке. Дети не имели отдельных номеров, у них были те же номера, которые имели взрослые, иначе говоря, порядковые номера.