Павел Супруненко - Я познаю мир. Горы

На вершине Народной Алёшкову все же удалось побывать. В тот «пиковый» 1929 год многое пришлось сделать – и ледники разведать, и террасированные уступы обследовать. Местные народы говорили, что это ему помогла Золотая Баба. Много приходилось слышать от охотников об этом удивительном идоле.

Впрочем, и главная Золотая Баба, и меньшие собратья – деревянные идолы, – широко распространенные среди народов Севера, оставили след не только в верованиях, но и в культуре, в географических названиях (известны протока Болванская, Болванский Нос, гора Болванская). Эти идолы охраняли от злых духов, дурного сглаза, они, мол, помогали, покровительствовали оленеводам, рыбакам, охотникам. Неудивительно, что и деревянных вытесанных идолов, и прославленную Золотую Бабу туземцы помещали на недоступных горах, в укромных лесных чащах, за несходившими льдами и снегами.

Однако Алёшкову не повстречались они ни в ледниковых укрывищах, ни на вершине. Да и не за экзотикой поднялся он на Народную. И даже не за дух захватывающим видом, хоть и здорово было окинуть взглядом с такого маяка безбрежную тундру, леса, соседние горы и там где–то брезжущий, угадываемый за ледяным полем Ледовитый океан. Алёшков взошел на Народную, чтобы еще раз проверить себя и поточней определить ее высоту. Да, сомнений не оставалось – она попадет на карты, войдет в летопись Урала как одержавшая верх среди других многочисленных претендентов на почетную высотную роль Урала. А с ней люди свяжут навечно и имя А. Н. Алёшкова, скромного исследователя, не страдавшего тщеславием и честолюбием.

Вначале потянулись сплошные болота. Потом нескончаемые цепи гор. Снежные шапки красовались не только на вершинах, но и валялись разбросанными в долине. (В июле – в разгар лета!) Это пятнатарынов, характерных для сибирского Севера. Белоснежные толщи льда среди зелени. А зимой даже при 60–градусных морозах тарын покрыт водой. В то время, когда горные реки промерзают здесь до дна. Но вода–то находит себе путь поверх берегов, разливается по льду тонким слоем, замерзает, вновь добавляя еще и еще слой. Иногда такая толща достигает 5–8 м. Многоэтажный лед может провалиться, если образовалась полынья внизу. Такие своеобразные наледи занимают значительные площади (до 3 км русла и до 10 км вдоль реки). Таковы тарыны – парадокс Сибири.

Да разве только они! А гнус, от одного упоминания которого, кажется, начинается зуд кожи. А пороги на таинственной дикой Индигирке – такие, будто оказываешься в узкой гудящей трубе: в ущелье по реке не плывут, а пролетают.

Сергею Владимировичу Обручеву не в новинку трудности. С четырнадцати лет он в экспедициях. Вначале с отцом, Владимиром Афанасьевичем, – знаменитым путешественником, географом, геологом, известным своей причастностью к гляциологии, и автором научно–фантастических романов «Плутония» и «Земля Санникова». У знаменитого отца три сына, и все трое тоже стали геологами.

Сергей, можно определенно сказать, уже вскоре после окончания Московского университета оправдал возлагаемые надежды – в районе Нижней Тунгуски, здесь же, в Восточной Сибири, где по давним описаниям «горели горы», совершил открытие большого каменноугольного бассейна. Теперь вот предстояло исследование Верхне–Колымского края, в будущем знаменитой Колымы.

И в завершение ее блестящий итог – с открытием века: совершилось нечто невероятное. Казалось, что Земля уже исхожена и изъезжена вдоль и поперек. И тут экспедицией С. В. Обручева обнаружен неизвестный хребет в 1000 км длиной, 300 шириной и 3000 м высотой, а по площади больше Кавказа. По праву первопроходца Сергей Владимирович назвал открытый хребет именем Черского – бывшего ссыльного, восемнадцатилетнего участника польского восстания, ставшего известным географом–исследователем Сибири.

Современники и потомки отдали должное и самому Обручеву–младшему: его именем назван один из самых значительных ледников в этом районе. (Обручеву–старшему – еще более весомая «дань»: в его честь названо шесть географических объектов.) Ледник Обручева сравнительно скромен по сравнению с известными в мире великанами. Такими же скромными выглядят и другие ледники средне– и восточно–сибирского районов (только в системе хребта Черского их насчитывается 372). А ведь это застуженная, прославленная своими морозами Сибирь!

Разгадка все в тех же погодных условиях, которые и влияют на ледники, и зависят от них. Субарктический климат с Атлантики, с Охотского и Японского морей достает и сюда, в районы, где до недавнего времени помещался полюс холода. Но как известно, это первенство было отдано Антарктиде.

Ответить можно было бы перечнем имен выдающихся ученых, писателей, общественных деятелей, да и вообще любознательных, находчивых, жизнелюбивых людей, которые поднимались на вершины. Но такой ответ был бы неполным и упрощенным. Неумный, ограниченный человек своей глупостью, расхлябанностью, капризностью, своеволием может подвести товарищей при восхождении, и с таким им не по пути.

Понятно, почему так долго подыскивал себе спутника Петрарка, прежде чем отправиться на Мон–Ванту. Известно, что Т. Хейердал при отборе сотоварищей для путешествия учитывал их чувство юмора и способность переносить шутки над собой. Вопрос серьезней, чем кажется на первый взгляд.

Большим осложнением для группы, экспедиции может стать чей–то эгоцентризм, эгоизм, разгильдяйство, хвастовство либо чрезмерная словоохотливость, привычка спорить по любому поводу, неопрятность или, наоборот, педантичный аккуратизм... Даже на равнине все не так просто с групповой психологией, а на высоте обстановка обостряется.

Все время приходится находиться на глазах другу друга. Информационный «голод», затяжная «публичность» чреваты синдромами, психозами. Американский исследователь Р. Берд взял на всякий случай в экспедициюдвенадцать смирительных рубашек... Ох, как важны, особенно в экстремальных условиях, разумные пределы, даже в решительности, настойчивости, смелости.

Герои С. Лема в известном его романе «Магелланово облако» не обошли стороной и горы. Речь шла о космической экспедиции в «Памирском заповеднике». Один из ее одаренных участников во время опасного траверса был занят еще и решением своей идеи, расчетами и забывал, где он находится. И едва не сломал себе шею. За то, что не испытывал страха и был лишен инстинкта самосохранения, он получил самую нелицеприятную характеристику. Это среди людей будущего. У современников иногда дело и до суда доходило. И не только товарищеского.