Михаил Шойфет - Сто великих врачей

Профессор Гризингер, приводя пример сложной галлюцинации, возникшей у здорового человека, в которой все чувства действуют так согласованно, что появляется общее впечатление, будто это сама действительность говорит, что данные, по которым мы безошибочно могли бы отличить действительность от воображаемого, крайне шатки.

Профессор Гризингер говорит, что галлюцинации представляют собой «действие ощущения, а не представления», и если эти обманы чувств «желают победить путем умозрения», то получают ответы вроде того, что получил французский врач Лере от одного больного: «Я слышу голоса, потому что — я их слышу. Как они возникают, я не знаю, но они для меня настолько же отчетливы, как и ваш голос. Если я должен верить в реальность ваших речей, то вы должны позволить мне верить в действительность тех речей, так как те и другие ощущаются одинаково».

Важно заметить, что содержание галлюцинаций не приходит извне, не является для переживающего галлюцинацию чем-то новым, незнакомым, оно черпается из психики самого человека. Однако галлюцинация — не простое представление, не только воспоминание или воспроизведение, так как последние не носят чувственной окраски, доводящей их до степени восприятия, как реальных предметов. Галлюцинация — это восприятие чувственных признаков идеи, точнее, идеи, представления с его чувственными признаками.

Вильгельм Гризингер рассказал курьёзный эпизод из практики одного психиатра, испытавшего временами галлюцинации. Однажды к этому врачу на приём явился больной, время от времени страдавший приступами белой горячки с обильными галлюцинациями. На этот раз он также отравился алкоголем и жаловался на возобновление галлюцинаций. Поговорив с больным, врач стал прощаться. В этот момент пациент сказал: «Доктор, когда я к вам шел, вдруг увидел, что на дороге лежит рыба. Я поднял её и принес с собою». С этими словами он положил рыбу на стол. Посмотрев на стол, врач действительно увидел рыбу. В то же время он не мог окончательно решить, рыба действительно лежит на столе или все-таки он галлюцинирует. Пребывание в состоянии неуверенность относительно собственного восприятия было ему крайне неприятно. Поэтому врач подошел, пощупал рыбу и порезал ее ножом, чтобы убедиться в её подлинности. Оказалось, что больной действительно принес рыбу, упавшую с телеги проезжавшего мимо торговца.

В настоящее время, несмотря на прогресс психиатрии, многие душевные болезни она пока неспособна излечивать, она может лишь облегчить проявление страдания, замедлить его течение. Объясняется это тем, что механизм психических процессов в норме и патологии еще не полностью раскрыт. Например, наши знания о шизофрении не намного больше тех, которыми располагала психиатрия в конце XVIII и начале XIX века.

В своей практической деятельности Гризингер неустанно боролся за отмену различных мер стеснения душевнобольных. Именем Гризингера назван примордиальный делирий — устаревшее наименование бреда преследования; Гризингера симптом — ограниченный болезненный отек тканей в области заднего края сосцевидного отростка при тромбозе поперечного синуса; Гризингера пульс — высокий и скорый пульс, наблюдающийся при недостаточности аортального клапана, а также при незаращении артериального протока и наличии других крупных шунтов между левыми и правыми отделами сердца.

При содействии Гризингера была открыта первая в Германии психоневрологическая поликлиника. В 1867 году он создал Берлинское медико-психологическое общество (ныне Общество психиатров и невропатологов); основал и начал издавать журнал «Архив психиатрии и нервных болезней».

Выдающийся немецкий психиатр и невропатолог Вильгельм Гризингер рано ушел из жизни, он скончался 26 октября 1868 года в возрасте 51 года. После его смерти психиатрия развивалась в трех направлениях. Первое характеризуется формулой: «психические болезни — болезни мозга»; второе — локализационизмом и третье, связанное с именем Фрейда, — изучением истории внутренней жизни. У Гризингера с Фрейдом есть кое-что общее — высказывания о сновидениях, о чувстве наслаждения, об этиологии психических болезней. По мнению Бинсвангера, Гризингер гораздо точнее, чем Фрейд, отметил «истинно диалогический характер психического конфликта». Таким образом, Гризингер выступает в качестве предшественника современной философствующей психопатологии, глубинной психологии.

Знаменитый французский физиолог Шарль Эдуард Броун-Секар родился 8 апреля 1817 года на острове Святого Маврикия. Его отец был американским капитаном, по фамилии Броун, а мать француженка, по фамилии Секар. Мать, южанка из Прованса, передала сыну живое и пылкое воображение. Она сама руководила его начальным образованием.

Когда ему минуло 15 лет, он поступил приказчиком в большой магазин в Порт-Луи. В это время он вращался в обществе крупных негоциантов, был обласкан местным бомондом. Неожиданно у него родилась страсть к сочинительству, он написал кучу стихов, романов, комедий. В 1838 году он переехал с матерью во Францию, рассчитывая стать писателем. Надежды рухнули, когда он показал свои многочисленные произведения писателю Шарлю Нодье (1783–1844), отсоветовавшему ему заниматься литературой, так как сочинительство подобного качества не давало возможности прожить хотя бы сносно.

Шарль Броун-Секар приводит забавную историю, случившуюся с Нодье, который с 1824 года и до самой смерти был главным хранителем Библиотеки Арсенала. Библиотека была основана в 1757 году военным министром — маркизом Полми д`Арженсоном и впоследствии пополнена графом д`Артуа, будущим Карлом X. Сегодня она располагает более полутора миллионов томов, 120 тыс. эстампов, 15 тыс. рукописей, множеством рукописных иллюстрированных изданий и документальных источников по истории театра. Нодье страстно любил «Петрушку» (французы называют его Гиньолем). Однажды ему захотелось позабавить этим зрелищем своих детей. Он позвал гиньольщика и сначала вместе с ним прорепетировал роль Полишинеля. Но тут произошел некий курьез. Полишинель должен говорить визгливым голосом, для чего актер берет в рот особую свистульку, которой у Нодье, естественно, не было. Гиньольщик порылся в карманах и протянул ее Нодье. Взяв ее в рот, он попробовал издать нужный звук. Ничего не вышло, без привычки не удавалось сладить со свистулькой. Нодье разнервничался, ему мешал страх, что он вот-вот ее нечаянно проглотит. «Это не беда», — успокоил его гиньольщик. — Если и проглотите, то от этого вреда не будет. Мы их то и дело глотаем. Да вот чего далеко ходить, эту самую, что я вам дал, я ее раз десять проглатывал!»