Непомнящий Николаевич - 100 великих загадок истории

Забегая вперёд, скажем, что в 1219 г. Франциск приехал в Египет, где в то время крестоносцы осаждали крепость Дамиетту, и, проникнув к султану аль-Калилу, принялся наставлять его в основах христианства. Его поведение было столь необычно и бесстрашно, что изумлённый правитель не наказал неверного, лишь отослал его прочь. «Мост, который мог бы соединить Восток и Запад, рухнул сразу, оставшись навсегда одной из несбывшихся возможностей истории». Но прежде чем был разрыв с незваным миссионером, была расправа с непрошеными гостями — детьми.

Странное, даже зловещее сходство есть в биографиях Николаса и Франциска. Оба умели увлечь за собой людей. По одному слову любой их сторонник готов был оставить всё, что имел. Оба явились укрепить веру в Христа и принести мир на землю. Один спас жизни тысячам бедняков; другой погубил тысячи детских душ.

Поневоле вспоминается афоризм Дж. Ньюмена: «Если Антихрист похож на Христа, то и Христос, наверное, похож на Антихриста».

25 июля 1212 г. юные «воители Христа» прибыли в Шпейер. Тамошний монах оставил следующую запись: «И случилось великое паломничество, шли мужи и девы, юноши и старцы, и всё это были простолюдины». Через месяц, 20 августа, «толпа немецких ребят, малышей, женщин и девиц» во главе с Николасом достигла итальянского города Пьяченца. Местный хронист отметил, что они спрашивали дорогу к морю. В те же дни в Кремоне видели толпу детей, пришедших сюда из Кёльна.

В субботу 25 августа 1212 г. в Геную, один из крупных портовых городов того времени, вошли необычные странники. Их взорам открылось море, которое они жаждали перейти или хотя бы переплыть.

Хронист Огерий Панис пишет, что насчитал семь тысяч мужчин, женщин и детей. На их одеждах были нашиты кресты; на спине они несли котомки; некоторые сжимали в руках трубы или посохи, как принято у пилигримов. Панис сообщает, что многие на следующий день покинули город, чем-то удручённые. Он не написал, что расстроило их.

Другой генуэзский хронист сообщает, что Николас со своими сторонниками направились на побережье. Настал «момент истины». Все собравшиеся ждали великого чуда. Вот-вот Николас «прострит руку на море и разделит его». Вот-вот пилигримы двинутся посуху вплоть до Святой земли. Все ждали и ждали, но чудо так и не свершилось.

Трудно понять, что случилось, когда тысячи людей разом поняли, что все они одурачены похвальбой юного хвастуна. Хронисты пересказывают эту часть истории сбивчиво и невнятно. По одному источнику, многие из разочарованных «крестоносцев» остались в Генуе, ибо уже не имели сил на обратный путь, вновь перейти Альпы. Другой источник сообщает, что некоторые из странников были похищены пиратами прямо на побережье. «Так они исчезли навеки». Другие вроде бы отправились в Пизу. Там они погрузились на два корабля и поплыли в Святую Землю.

По некоторым данным, часть этого безоружного «войска Христова» добралась до Рима, где перед ними выступил сам папа Иннокентий III. Именно тогда он с укоризной произнёс, адресуясь ко всему христианскому миру: «Эти дети пристыжают нас; пока мы спим, они радостно идут, чтобы завоевать Святую землю».

Звучная фраза! Она побудила к новому наступлению на Египет, султан которого владел Палестиной (правда, Пятый крестовый поход начался в 1217 г., уже после смерти Иннокентия). Вот только историки теперь сомневаются, произошла ли в самом деле встреча первосвященника с паствой, готовой пойти на край света ради сбережения древних святынь. По крайней мере, в подробных анналах Ватикана за 1212 г. ни единым словом не упомянуто об этой встрече. Быть может, она лишь красивая легенда, придуманная в утешение тем, кто искал Землю обетованную, кто мечтал совершить подвиг ради своих братьев во Христе и пал от их же бездушия.

«Обратный путь уничтожил почти весь остаток этого детского войска, — писал Б. Куглер. — Сотни их падали от истощения в странствии и жалким образом погибали на больших дорогах. Нескольким удалось найти приют в добрых семьях и своими руками зарабатывать себе пропитание, но большинство погибло».

Неясно, что приключилось с самим Николасом. Известия о нём противоречивы. Одни летописцы говорят, что вместе с немногими верными ему людьми он отправился на юг Италии, стремясь попасть в Бриндизи, в город, откуда без успеха надеялся бежать Спартак, но на пути туда Николас, как и античный вождь, умер. Другие говорят, что он всё же прибыл туда. По некоторым данным, он добрался даже до Иерусалима и через несколько лет, с оружием в руках, воевал плечом к плечу с участниками Пятого крестового похода. Уже упомянутый нами хронист из Трира сообщает, что епископ города Бриндизи помешал ему продолжать путь в Палестину. Он как будто узнал, что отец Николаса задумал продать в рабство сарацинам всех юных крестоносцев.

Трудно, да, пожалуй, уже и невозможно, разобраться в этом хитросплетении противоречащих друг другу фактов, отделить поэзию от правды, а признание от клеветы.

В потёмках истории исчезают незадачливый пророк, его отец и почти все его сторонники. Их судьба не вполне ясна, но вряд ли можно сомневаться в том, что она весьма печальна.

В общем-то, известия о «крестовом походе детей» скорее задают вопросы, чем отвечают на них. Начнём с того, что само наименование этой странной авантюры неточно. «Крестовым походом» в узком смысле этого слова называется военный поход, начатый по призыву римского папы с согласия императора Священной Римской империи и королей Англии и Франции. Ничего подобного в этой истории мы не видели. В средневековых хрониках случившееся называли commotio («движение») или peregrinatio («паломничество»). Кроме того, нигде не упоминается, что у участников этой авантюры было оружие. А какой же военный поход без этого? Они шли сражаться за Святую землю, но не мечом и копьём; они уповали лишь на Божью помощь. Сперва перед ними должно было расступиться море, потом, очевидно, должны были пасть стены крепостей. Как только первое чудо не состоялось, они разуверились и в другом.

Растерянно сжимая свои посохи, котомки и трубы — единственное, что взяли с собой в путь, — они устало смотрели вдаль. Их разом оставили силы. К морю спешила «дикая, неутомимая орда». Она разбилась о первое же препятствие. На берегу огромного моря растерянно топтались слабые, сломленные люди, не зная, куда ж им идти.

Участников «движения» называют, не делая различий, детьми. Однако из уже приведённых нами цитат видно, что публика была очень пёстрой; здесь были представлены люди всех возрастов: «Шли мужи и девы, юноши и старцы», «толпа ребят, малышей, женщин и девиц». Правда, преобладала в толпе молодёжь. Большинству участников этого необычного паломничества не было и двадцати лет; многие, наверное, были моложе пятнадцати лет. Только этот факт оправдывает укоренившийся эпитет «детский».